Подари себе рай

— Пошли машину, пусть привезет эту… Ну, певичку из Оперетты. Нет, не Сашку — надоела. Во-во, Лидку. Мужу пусть скажет — правительственный прием для иностранцев. Ноги в руки, выполняй…

Когда автомобиль выехал за ворота особняка, Элис сказала Автандилу: «В гостиницу «Советскую». К Сергею на этой машине и с этим полковником нельзя, береженого Бог бережет. Они, конечно, все про нее и про него знают, но дразнить гусей напоказ неразумно. Стоп, выходит, про него они не все знают, но очень хотят узнать. «Мой Сережка — Герой! Мой Сережка — генерал! Мой Сережка — самый лучший на свете! Да, я помогала, помогаю и буду помогать ему, как могу. Но, получается, он — виртуоз, если под самым носом у ищеек «железного Эдгара» смог так работать, что был оценен высшими баллами. А этот лысый боров посмел пригласить меня, возлюбленную «короля викингов», лечь на его постылую постель! Ну, погоди, ублюдок, я все расскажу Сергею, он найдет пути посчитаться с тобой и за стремление подобраться к нему, и за унизительный спектакль, в котором он только что вынудил меня участвовать».

— Элис, миленькая! — встретила ее встревоженная дежурная по этажу, сердобольная Глафира Бенедиктовна. — Сергей все телефоны оборвал. Вы должны были заехать к нему в десять, а сейчас уже половина третьего! Позвоните ему сразу, успокойте.

Элис позвонила прямо с аппарата дежурной. Сергей мгновенно снял трубку.

— Серж, это я.

— Ну ты даешь! — воскликнул он раздраженно. — Неужели нельзя было объявиться раньше? Я все больницы обзвонил, все морги. Милицию на ноги поднял. Что случилось? Где ты была?

— Успокойся, ничего не случилось. («Пока», — подумала она, криво усмехнувшись.) Я была в Союзе писателей. Виделась с Симоновым, еще с Фадеевым и Твардовским.

— Так. Любопытно, но об этом потом. Оттуда ты вышла во сколько?

— Сережка, ты допрашиваешь меня с пристрастием из ревности? Если да, то здорово. Хотя раньше ты был более уверен в себе. («И в тебе!» — хотел прервать ее Сергей, но удержался.) Оттуда поехала к Сильвии, у нее просидела до пол-одиннадцатого. Так, подожди, я закурю.

Молчание длилось настолько долго, что Сергей не выдержал:

— За это время можно было выкурить целую сигарету. Что было дальше?

Голос его стал мягким, но оставался по-прежнему напряженным. «Он словно чувствует: случилось что-то необычное и неприятное», — удивилась Элис. Выдохнув дым, сказала устало:

— Все остальное я расскажу тебе с глазу на глаз. Приезжай сейчас.

Он застал ее лежащей в постели, поверх одеяла, в одежде: глаза закрыты, на лбу мокрое полотенце.

— С тобой все в порядке? — Сергей перепугался.

Элис открыла глаза, хотела что-то сказать, но издала лишь легкий стон. Протянула к нему руки, приподнялась и тут же откинулась вновь на постель.

— Какое счастье, что ты в порядке, — произнесла она успокоенно.

— Я? А что со мной могло быть?

Элис взяла его руку, стала целовать пальцы, ладонь, затем села, опершись спиной на подложенную к головной стойке подушку.

— Просто жизнь иногда преподносит такие сюрпризы, которые невероятнее, чем самая фантастичная выдумка. Итак, слушай, мой генерал, мой Герой Советского Союза.

При этих словах Сергей поднял брови и устремил на Элис такой пронизывающий взгляд, какого она никогда у него не замечала. «Видимо, это очень большой секрет, — подумала она. — И если главный сыскарь (она вычитала это словечко у Гиляровского, и оно ей очень понравилось) отважился о том сказать мне, значит, он абсолютно уверен, что я буду молчать — живая, если не хочу превратиться в мертвую». Закурив сигарету, Элис стала рассказывать. Однако при первых же ее словах Сергей приложил палец к губам, обвел рукой вокруг («Стены имеют уши») и в течение нескольких минут извлек из телефонной трубки, из-под матовых плафонов и радио и электророзеток четыре «жучка».

— Порядок, теперь можно! — удовлетворенно заметил он, вновь усаживаясь на постели. (Сергей торопился и не нашел пятого, ловко вмонтированного в головную стойку кровати. Эх…)

Наблюдавшая за ним Элис молча поцеловала его в губы: вот какой умелец мой Сережка! Постепенно отпустила головная боль, прекратились спазмы горла, и она, придя в себя, стала представлять все в лицах, описывая красочно мизансцены, передавая тон, акцент и темперамент участников действия, комментируя возможные побудительные мотивы и мысли каждого. Сергей тоже закурил, пересел с кровати в кресло и через всю комнату молча наблюдал, слушал и думал. После печальной гибели Аслана Ходжаева, побратима Сталина (в самом начале века они в разное время спасли жизнь друг другу), Берия не мытьем, так катаньем стремился прибрать к рукам небольшую, но необычайно эффективную службу разведки и контрразведки Сталина. Федор Лапшин уже после того, как Сергей стал его заместителем, говорил ему о настырных поползновениях кремлевского фаворита.

— И ведь он дважды весьма чувствительно получал по носу от Самого, — сетовал Лапшин. — Ан нет, все ему неймется!