Подарки (СИ)

- А что с ней не так? - Ян осматривает рождественское дерево.

- Ну как видите - ещё ни макушки, ни гирлянды. Они электрические. Обычно ими занимался дедушка.

- Давайте, - охотно отзывается он.

Я показываю ему всё необходимое, убегаю вновь.

Поливаю печенья глазурью и украшаю.

Проверяю мясо. И начинаю накрывать на стол.

Люблю праздничную суету, только вот для самой себя - это скучно и неинтересно. Моё одинокое Рождество обычно ограничивалось конфетами, апельсинами и шампанским.

И поэтому сейчас, когда накрываю на стол для кого-то ещё, почти ликую. Заботиться также приятно, как дарить подарки.

Ну вот стол накрыт, ёлка мерцает огнями, потрескивают свечи. Говорю:

- Ян, вы пока откройте вино, а я скоро ...

Убегаю в спальню. Мало украсить дом и стол, на Рождество нужно и самой нарядиться, как следует. Вот и пригодиться голубое платье со шлейфом, что два года дожидалось своей участи в шкафу.

Торопливо одеваюсь. Наспех осматриваю себя в зеркало: чёрт! внешности стоило уделить больше внимания! Я почти не пользуюсь косметикой. Немного блеска на губы, обрызгаться туалетной водой. Волосы заматываю в пучок, закалываю шпильками и выпускаю пару локонов. Серебристые туфли заканчивают образ. Вроде неплохо.

Вздыхаю, слегка приподнимаю край юбки и выхожу в зал.

- Ян, - окликаю гостя.

Он оборачивается и столбенеет.

Сердце ухает вниз: переборщила?!

Обнимаю себя руками, стесняясь обнажённых плеч, и бормочу, уставившись в пол:

- Что-то не так? Может, пойти переодеться ...

Он перебивает меня немного порывисто:

- Нет, что вы! Не надо! Вы - очень красивая!

Пытаюсь улыбнуться и присаживаюсь на край дивана. Ян делает тоже. Некоторое время мы просто молчим. К моему удивлению, он не подтягивает к себе ни одного блюда. Вообще не смотрит на стол.

Меня охватывает волнение: видимо, я всё-таки чего-то не понимаю, а Ян просто старается быть вежливым.

- Угощайтесь, - говорю, наконец, - я старалась.

Ян почему-то смущается.

- Вы ... так красиво всё ... сделали. Возьмёшь - разрушишь.

- Ну я специально оформила блюда, считается, это возбуждает аппетит.

Беру тарелку, накладываю кусочки послаще, подставляю ему.

Я никогда прежде не видела Яна таким - растерянным, стеснительным. И сама-то не уверена, что всё делаю правильно. Но его застенчивость и вовсе выбивает из колеи. Со мной такое впервые.

- Нальёте шампанского?

Ян кивает и разливает по бокалам пенящийся искристый напиток.

Чтобы рассеять неловкость - произношу тост:

- Счастливого Рождества! И пусть сбудутся ваши самые заветные мечты.

Ян не отвечает, просто делает пару глотков и ставит бокал.

- А у меня для вас подарок, - говорит он и протягивает мне тот самый пакет, который я заметила ещё в прихожей.

Извлекаю на свёт карандашный набросок, на котором - воздушно-светлая я, и продолговатую коробочку тёмно-синего бархата. Открываю - внутри поблёскивает тонкая серебряная цепочка и голубоватая подвеска в виде капли. Изящно и, наверное, дорого.

- Вам нравится? - интересуется он.

- Очень, - признаюсь честно.

Ян встаёт, обходит меня со спины и аккуратно вытаскивает украшение.

- Вы позволите? - больше для проформы говорит он, потому что, судя по движениям, уже всё решил.

Застёгивает цепочку мне на шее, и там, где пальцы касаются кожи, остаются ожоги. Меня саму охватывает жар и начинает слегка лихорадить.

Шампанское допиваю залпом. Гостиная смазывается. И я понимаю, как сильно, на самом деле устала. Но у меня гость, и мне хочется заботиться о нём.

- У меня есть замечательная рамка для вашего второго подарка, - бегу в свою комнату и возвращаюсь с белой перламутровой рамкой, украшенной ракушками и водорослями.

Вставляю туда рисунок Яна.

Художник улыбается.

- Вот, теперь настоящая русалка.

- И дались вам эти русалки! Они же холодные и рыбой пахнут!

- Иногда хочется прохлады. И некоторые пахнут свежим морским бризом и даже цветами.

Взгляд скользит по мне, раздевая и лаская. Это смущает, будоражит и зажигает кровь. Одновременно хорошо и тревожно.

Ставлю рисунок на каминную полку и возвращаюсь к столу.

Мы кушаем и говорим - о Викторе и Лизе (оказывается, Ян их ещё не поздравил), о творчестве, о перспективах.

С экрана нас один за другим поздравляют политики и артисты.

- Меня тоже звали в эту передачу, но я отказалась.

- Почему?

- Не люблю отмечать праздники заранее, а это - снималось в октябре. А какое в октябре Рождество!

- Вы шутите?

- Так и есть, - нахожу приглашение в шкатулке на тумбочке, протягиваю Яну. - Посмотрите на дату.

- Удивительно ... - комментирует Ян. - Но вы бы хорошо смотрелись там. Смотрите, какие все радостные и нарядные.

- И лживые, - вздыхаю я. - В этом суть высшего общества. Потому-то все и норовят туда попасть: чтобы лгать уже беззастенчиво.

- Зато люди охотно требуют правдивости от других ...

За разговором мы не замечаем, кто появляется на экране, просто вместе оборачиваемся на голос.

Морташ, как всегда, самодовольный и лоснится. Ничто его не берёт. В руках - бокал шампанского, на губах - ехидная улыбка. Словно, он смотрит именно на нас с Яном.

Холодею.

Чувствую, как жжёт руку, в том месте, где Морташ когда-то коснулся губами.