Подарок

С Настей Ник прожил чуть больше года. После того, как она ушла, Никонов — младший пил целых три дня, а после приказал выкинуть вообще все вещи, напоминающие о девушке и вымыть пол, выплеснув воду за ворота. Старший из близнецов, Дмитрий, пытался поддержать брата, приглашал друзей, пытаясь как-то отвлечь того от горьких дум. Но настоящим спасение для Никиты стала работа. Часами Ник сидел над проектами, с рвением отдаваясь все больше индивидуальным заказам. И пусть многие из них оставались пока лишь на бумаге в его коллекции, но это была для него столь необходимая отдушина. Даже сотрудники его отдела стали часто наведываться, а потом и просто собираться в доме Никоновых, решая те или иные вопросы.

Михаил Алексеевич по-стариковски ворчал, что даже дома нет покоя от этих "архитекторов — мечтателей" и им проще всем своим отделом переселиться к нему домой. Все равно сидят тут с утра до вечера, чего же туда-сюда лишний раз мотаться! Но ребят не выгонял, понимая, что работа лечит. И любой интерес к жизни только на пользу сыну. Попутно вспоминая себя в молодости, после ухода жены, он не кинулся во все тяжкие, а работал, работал, укрепляя тогда еще зарождавшуюся "Афину".

Мечты и проекты — дело хорошее. Но и работу никто не отменял. Придя в себя от потрясения после аварии с Ником, все уезжали, занимаясь каждый своими делами, наверстывали отложенные дела. Ник оставался один, с головой уходя то в решение каких-то дизайнерских вопросов, то просто ожидая, когда кто-то из родных появится. Но в семействе Никоновых принцип: "Работа — прежде всего!" и Никита, хоть и понимал и принимал его, но все равно чувствовал себя брошенный. Характер мужчины, вынужденного вести малоподвижный образ жизни, и без того не отличавшегося галантностью или уступчивостью, портился день ото дня.

Но в один из летних дней многое изменилось для всех представителей семейства Никоновых. Михаил Алексеевич, вернувшийся с работы немногим раньше обычного времени, на удивление Никиты, был в приподнятом настроении. Ник точно знал, что на работе очередной накал, подпирали сроки исполнения заказа. У поставщика силикатного кирпича наметились какие-то трудности. Плюс одно из предприятий, поставляющих "Афине" сантехнику, серьезно пострадало от пожара, а это значит, Дмитрию пришлось срочно искать выход из сложившейся ситуации. Все было не так уж и страшно, скорее штатная рабочая ситуация. И, тем не менее, в связи со всеми этими вышеперечисленными событиями, Михаил Алексеевич выглядел как-то непривычно для Никиты.

— Пап? Ты сегодня рано, — произнёс Ник, подъезжая на своей автоматической инвалидной коляске.

— Ага, — кивнул Никонов-отец, приглаживая седой вихор перед зеркалом, — у меня сегодня встреча назначена. Вот забежал домой кое-что прихватить.

— Женщина? — многозначительно произнёс Никита, не удивлённый таким поворотом событий.

— Да, так, ничего серьезного. День рождения у неё, вот подарок прикупил, — Никонов-старший достал из кармашка бархатную коробочку и раскрыл её. Золотой браслет, украшенный сочными гранатами, переливался и играл, заставляя задуматься об истинной ценности женщины для Михаила Алексеевича. — Ну как? Пойдет, как считаешь?

— Порядок, — кивнул Ник, едва удерживаясь от колкого замечания, — женщины это любят.

— Вот и я так считаю. Чего ерунду покупать. Женщины побрякушки любят, такой сюрприз всегда в точку, — коротко заметил Михаил Алексеевич, довольный собой и своим подарком.

— Точно, — согласился Никита.

— Ну все, пока, сын. Не скучай, — попрощался Никонов-отец, направившись в сторону своего черного внедорожника.

— Не буду, — отозвался Ник, а уголок его рта непроизвольно скривился. Кто мог подумать, что привычные гонки по трассе станут роковыми. А слово "инвалид" надолго прикрепится к талантливому архитектору.

Поток негативных мыслей был прерван телефонным звонком. Ник бросил взгляд на дисплей телефона — мать. Как не был раздражен Никонов-младший чрезмерной и порой кажущейся ему лишней опекой, но вниманию матери он был рад. Отношения между ней и отцом — это одно, а между ними — совершенно другое. Юлия, в общем-то, пусть и не была идеальной матерью, но от своих сыновей никогда не отказывалась, считая, что все разумное и доброе от нее, а горделивое и неприятное — от бывшего мужа.

— Да, мам, — произнес мужчина, приставив трубку к уху и прикрыв глаза. — Да, помню, хорошо. Оно у меня в комнате. Ага, пришлю с Димкой, не переживай.