Подарок

Иногда она и сама подбегала к нему с ложкой, давала попробовать что-нибудь и внимательно следила за выражением его лица — понравилось или нет. В такие моменты Карен выглядела очень серьезной и очень забавной, ему хотелось отвлечь ее от всяких кастрюль и сковородок, потискать, поцеловать, усадить к себе на колени, а может быть, и еще что-нибудь, но она со смехом вывертывалась и убегала обратно к плите.

Кошка часто сидела на краю кухонного стола, «помогая» ей готовить. Порой они разговаривали, во всяком случае, это выглядело именно так. Карен говорила что-то, даже спрашивала, а Манци отвечала странными горловыми звуками, непохожими на обычное кошачье мяуканье. Дел видел, что они прекрасно понимают друг друга, как сестры-близнецы.

Кошка быстро привыкла к нему, стала подходить и ласкаться. Конечно, к тому взаимопониманию, которое было у нее с Карен, он едва ли мог когда-нибудь приблизиться, но «выражение лица» действительно было вполне понятным. Дел постепенно научился распознавать презрение и удивление, негодование и любопытство, умильную просьбу и желание, чтобы ее оставили в покое. Когда она лежала на спине и махала лапами, это значило, что он может подойти и протянуть руку, ее слегка куснут и разрешат почесать подбородок или погладить живот. А жалобное «Ме-е» означало, что он, такой-сякой, опять закрыл дверь в уборную!

Каждый вечер Манци чинно ложилась спать в свою корзинку, и каждое утро он обнаруживал ее на подушке рядом с Карен или под одеялом, если было прохладно.

Она обожала смотреть телевизор и внимательно следила за изображением. Как-то раз страшно испугалась динозавра, внезапно возникшего на экране, и долго пряталась за спину Карен, изредка выглядывая оттуда одним глазом.

Ларс признал, что состояние Дела резко улучшилось и разрешил ему приходить раз в две недели вместо двух раз в неделю. Обычно он брал Карен с собой и оставлял в приемной — как он говорил, чтобы она не скучала одна дома, а на самом деле — чтобы сидела вместе с ним в машине, и болтала, и крутила головой во все стороны, и смеялась, чтобы видеть ее и чувствовать ее рядом.

Подобные визиты занимали обычно не меньше часа, и когда Дел ехал с ней туда в первый раз, то боялся, что ей будет скучно долго сидеть одной и ждать. Но выйдя из кабинета, обнаружил, что Карен завороженно уставилась на огромный аквариум, на который он никогда раньше не обращал внимания.

Через три дня он купил ей аквариум, почти такой же большой, как у Ларса, с разноцветными рыбками и маленьким гротом из ракушек внутри.

Он словно невзначай выведал, когда она собирается навестить Томми и договорился, что все привезут и установят, пока ее не будет, чтобы получился сюрприз. Конечно, все пошло не по плану, работники зоомагазина не успели что-то доделать и к ее приезду еще торчали в доме, но даже их присутствие не помешало Карен с восторженным воплем броситься ему на шею.

Теперь она могла часами сидеть и смотреть на рыбок, ей это никогда не надоедало. Манци обычно сидела рядом и иногда прикасалась лапкой к стеклу, как бы показывая на что-то, по ее мнению, особенно интересное.

Лишь сам Дел знал, что его болезнь никуда не исчезла и потребуется еще много усилий, чтобы справиться с ней. Она гнездилась в его душе и ждала своего часа, как свернувшаяся змея.

Ему постоянно нужно было знать, что Карен рядом, дотрагиваться до нее, чувствовать ее тепло. Стоило ей выйти из дома, как жизнь словно останавливалась, он просто сидел и ждал, прислушиваясь к шагам на лестнице, ни на что другое сил не было. Услышав знакомые шаги и лязг ключа в замке, вставал и делал вид, что смотрел телевизор, или просто с улыбкой поворачивался к двери. Карен влетала в квартиру, целовала его, тыкаясь холодным с улицы носом в щеку, и мир вокруг вновь оживал.

Впрочем, уходила она одна куда-то редко, как правило, к Томми, которого навещала регулярно, не реже раза в неделю.

Любил ли он Карен? Дел никогда не задумывался об этом. Она просто была, как воздух. Никто не говорит, что любит воздух, дышит им, пока он есть, и умирает, если его нет.

И все-таки он действительно выздоравливал, правда, медленно. Кошмары почти прекратились, иногда, правда, он все еще просыпался с криком, но это повторялось все реже и реже. А главное, его больше не мучило томительное ожидание кошмара, которое было страшнее, чем сам кошмар.

Прошлое становилось прошлым — вместе с болью и страхом, унижением и горечью — вместе с Мэрион, которую он теперь почти не вспоминал. Постепенно перестала болеть голова, общество людей уже не вызывало у него желания немедленно вернуться домой — легкое неудобство, не более.

Любой одежде Карен предпочитала джинсы и футболки и почти ничего не покупала для себя, зато всякие мелочи для дома и для кухни очень любила. За покупками они обычно ездили в универмаг, тот самый, где купили когда-то ковер и секретер с тигром.