Подарок ангела

     — Тейлор выступает на сцене. — Потом громче: — Тейлор, нам лучше поспешить, а то мы опоздаем на концерт.

     Ответа не последовало. Минуту спустя вышел Тейлор, нервно сжимающий в руках гитару. Куртки на нем не было, рубашка оставалась лишь до половины застегнутой.

     — Видишь? Он не одет! — обрадовался подтверждению своих слов Стивен.

     Лицо Тейлора было бледным, как ванильное мороженое.

     — Я не еду.

     — Что? — Вопрос сорвался с губ Донны без участия ее воли.

     Тейлор проглотил стоящие в горле слезы. Он чувствовал их вкус.

     — С самого начала это была идиотская затея. Я не еду. — Гитара выпала из его потной руки. Он вперил в нее обвиняющий взгляд, потом развернулся и выбежал из комнаты.

     Донна и Лиза обменялись взглядами.

     — И что же теперь? — прошептала Донна.

     — Страх перед сценой. — Фрэнк подошел и поднял гитару.

     Если Тейлор так боится, лучше поставить на этом крест. Она не хочет подвергать сына такому испытанию.

     — Наверное, нам лучше не принуждать его. — Она не заметила, что этим «мы« бессознательно включила Фрэнка в число принимающих решение.

     Но он медленно покачал головой, оставляя за собой право принять собственное решение.

     — Есть время, когда можно остановиться, и есть время, когда можно только идти вперед. — Он многозначительно посмотрел на Донну. — Если Тейлор сейчас останется дома, он не научится этому и когда вырастет.

     Фрэнк вышел из комнаты, а Донна осталась ждать, затаив дыхание. Она могла поклясться — по крайней мере в этот момент, — что он говорил ей о ней, а не о Тейлоре.

     Фрэнк легонько постучал в дверной косяк, поскольку дверь была открыта, и вошел в маленькую спальню. Тейлор сидел на столе, подперев голову кулаками. Вид у него был совершенно несчастный.

     — Эй, Тейлор!

     — Сам ты «эй», — пробормотал Тейлор и исподлобья взглянул Фрэнку в лицо. — Разочаровался во мне? — Он искренне ожидал услышать в ответ «да».

     — Нет. — В голосе Фрэнка не было и тени сомнения. — Просто жаль, что весь труд твоих последних недель пойдет насмарку. — Он положил гитару, взял оранжевый мячик и небрежно бросил его в кольцо, укрепленное на стенке шкафа. — Ну, может быть, чуть-чуть разочарован из-за того, что никто, кроме нас, не услышит, сколь многого ты достиг. — Он нагнулся за мячиком и снова бросил его, на этот раз из дальнего конца комнаты.

     — Я достиг немногого.

     Фрэнк поднял поролоновый мячик и подал Тейлору.

     — Я думаю иначе.

     Тейлор нахмурился. Он прицелился и метнул. Мячик попрыгал в красном ободе и провалился в кольцо.

     — Ты просто должен так говорить.

     — Я ничего не должен.

     Ровный, спокойный тон заставил Тейлора взглянуть на Фрэнка. Страх выплеснулся наружу.

     — А вдруг я опозорюсь?

     — Не опозоришься. — Фрэнк говорил твердо и уверенно. — Если ударишь не по той струне, просто продолжай играть. Никто в зале и не заметит. — Он отбросил мячик в сторону и повернулся к Тейлору. — А вот что они действительно заметят, так это если ты остановишься. Или вообще не выйдешь.

     Фрэнк положил руки Тейлору на плечи и посмотрел ему прямо в глаза.

     — Тейлор, все волнуются, когда надо выходить на публику.

     Тейлор не поверил.

     — И ты?

     Фрэнк рассмеялся, мотая головой, вспомнив свой первый выход. И второй. Он их очень хорошо помнил.

     — И я. И еще как!

     У Тейлора округлились глаза и раскрылся рот.

     — Врешь!

     — Послушай меня, Тейлор. — Фрэнк наклонил голову к мальчику. — Нервы — хорошая штука. Они не позволяют расслабляться. У величайших в мире исполнителей тоже есть страх перед сценой. Некоторые испытывают его все время, другие — периодически, но никто, никто, не обладает полным иммунитетом.

     — У меня этот страх перед сценой уже в кишках. — Тейлор взялся рукой за живот. Его поташнивало. — Почему же они выходят на сцену?

     Одна из великих загадок жизни, подумал Фрэнк, искренне заинтересовавшись вопросом.

     — Потому что не могут жить без сцены. — В его случае было именно так. — Сцена для них важнее, чем спокойные нервы.

     Он нежно обнял мальчика за шею и стащил с насеста.

     — Есть что-то у них в крови, что заставляет делать это. — Фрэнк заглянул в невинное мальчишеское лицо и увидел там едва различимое сходство с самим собой в прошлом. — Не у всех есть призвание, Тейлор. Некоторые люди плывут по поверхности безо всякой цели. Любовь к сцене — это цель. Любовь к чему бы то ни было — цель. Нельзя сдаваться только потому, что тебе трудно или страшно. Потом ты сам будешь жалеть, что не отважился на попытку, и уже не сможешь уважать себя по-настоящему.

     Тейлор облизнул губы и посмотрел на гитару.

     — Ты думаешь, мне нужно идти?

     Он хотел крикнуть «да». Но решение должно принадлежать Тейлору.

     — А как думаешь ты?

     Тейлор поднял глаза, и брови исчезли под челкой. Он вдруг показался Фрэнку очень маленьким и неуверенным в себе.

     — Наверное, должен.

     Фрэнк рассмеялся с облегчением и подал Тейлору куртку.

     — Значит, мы заодно. Поехали, вышибем из них дух.

     Тейлор помнил, что Фрэнк обещал быть на концерте, но ему нужно было услышать это еще раз.

     — Ты там будешь?

     — Конечно, буду. Как увидишь парня с распухшими от аплодисментов руками, знай: это я.

     Тейлор приободрился.

     — Даже если я где-нибудь ошибусь?

     Тут не могло быть никаких сомнений.