– Здоров, – вынес вердикт лекарь, – но я бы рекомендовал его из мастерских на легкий труд перевести, пусть в кухне несколько недель постоит.
– Во! – подвел итог хозяин колонии. – Небось этого он и добивался, замыслил у котлов с едой потусоваться. Тут такие артисты в бараках – закачаешься! Раскусил я его: к харчам Зуева не подпущу, пусть в библиотеке посидит, газеты разберет, журналы, каталог книг сделает, у него высшее образование, сумеет Толстого от Достоевского отличить. Ишь ты, фонарик в башке! Во додумался!
Павел пару месяцев копался в местном книгохранилище, про свет между бровями он более не заговаривал, а по зоне тем временем поползли разговоры, что Зуев может лечить руками, снимает головную и зубную боль, убирает бессонницу. А еще он видит твое прошлое и будущее. Когда слух дополз до Виктора Сергеевича, тот разозлился, вызвал «экстрасенса» к себе и велел ему:
– Прекращай шаманствовать, иначе угодишь в БУР[1].
– Я ничего плохого не делаю, – смирно ответил Павел, – если человеку нехорошо, а я помочь могу, то как поступить? Мимо пройти, оставить его мучиться?
– Нашлась мать Тереза, – фыркнул начальник. – На моей зоне мракобесов не будет. Если кто заболел, нехай в лазарет шагает!
– Фельдшер у нас молодой, неопытный, а из лекарств у него анальгин с аспирином, – спокойно сказал Зуев. – Он Гену Никандрова из моего отряда не вылечил, у того с желудком чехарда творилась: что съест – все тут же наружу вылетает, а мой фонарик его беду убрал. Игорь Рябов волновался, что мать в больницу угодила, я его успокоил: вылечат женщину, она еще долго проживет.