подарок для бывшего (СИ)

– Так что и с этой крохотулей справимся. – Марина Сергеевна затягивает коляску в квартиру и отвлекает мою девочку. Чтобы я смогла спокойно поехать по делам. – Сейчас пойдем с тобой, Женек, лепить пельмени?

Доча радостно хлопает в ладоши. Что такое пельмени она не в курсе, но вот лепить что-то всегда готова. Желательно из цветного и въедливого вовсе поверхности пластилина.

Дома она уже прилепила его везде, где дотянулась. Пострадали стол, шкаф, пол, и даже мои волосы. Прическу, видите ли, дочка решила маме красивую сделать. Я тогда думала, что придется состричь волосы «под мальчика».

На такси доезжаю в больницу, куда привезли родителей. У папы сломана нога, ее зажало между сидением и дверью. У мамы сотрясение и левая рука пострадала. Множественные ушибы, порезы от стекла, но в целом ничего критичного. А вот у Артема ситуация намного сложнее.

– Понимаете, Вера Андреевна. Артем сейчас находится в операционной. Хирурги стараются остановить внутреннее кровотечение. У него закрытая черепно-мозговая травма, травма грудной клетки, сломанное ребро повредило легкое. Так же сломана правая рука. Его состояние тяжелое. В момент столкновения ребенок оказался не пристегнут, поэтому… – медленно, слово за словом разъясняет все для меня один из врачей детской больницы, куда привезли младшего брата. – Потребуется еще не одна операция, затем продолжительное восстановление. И…

– Все это требует очень много денег. – перебиваю я врача и достаю из сумки конверт с деньгами. – Это все, что у меня есть пока. Но я найду остальное. Только, пожалуйста, не медлите, делайте все, что необходимо. Я вас умоляю.

Глава 29.

Вера.

Из больницы я выхожу на ватных ногах. Сумму, которую мне надо достать в ближайшие пару дней, просто огромная. Я даже не знаю у кого могу ее попросить.

Без памяти бреду за ворота больницы. Реву навзрыд.

Ну почему именно с детьми случается самое тяжкое? Почему? Это же мой Артемка, мой младший братишка. Наше солнышко. Ему в этом году в первый класс идти надо, а не по больницам лежать.

Не смотрю куда иду, глаза переполнены влагой. Как обо всем маме сообщить? Чуть не сбиваю с ног какую-то девушку.

– Простите. Извините.

– Девушка, с вами все в порядке?

Не знаю как такое возможно, но в како-то момент я не выдерживаю и начинаю рассказывать совершенно незнакомой девушке практически полную историю своей двадцати двух летней жизни.

Открываю душу незнакомке, сидя на давно некрашеной лавочке посреди оживленной улицы. Я не знаю кто она. Не знаю, как ее зовут и откуда она появилась. Но почему-то именно ей я хочу поведать обо всем на свете. Я просто говорю без остановки: про аварию, в которую попали родители; о предстоящих операциях брата; о финансовых трудностях, о жизни в целом. Про свою печальную короткую любовь тоже не умалчиваю. Раскрываю перед молчаливой слушательницей даже то сокровенное, о чем не знают ни мать, ни лучшая подруга.

– Понимаешь, я очень ждала Костю. Мне было страшно, я не хотела потерять малыша, о котором только узнала. Мне не хватало его рядом. Несмотря на боль и обиду, которую он причинил. Я ждала, что Воронцов приедет в больницу и скажет «я все равно буду с нами».

Слова нескончаемым потоком рвутся из рта. Ощущение, что я собственноручно вскрыла давно созревающий абсцесс в грудной клетке.

Повествуя о болезненном прошлом, я будто нажимаю на края открытой раны, помогаю скорее выйти наружу застоявшемуся гною. И с каждым последующим словом, с каждым озвученным предложением я ощущаю как болезненная пульсация внутри меня становится меньше, как боль уходит. Процесс очищения запущен. И только очистившись полностью, рана сможет зажить.

– Но он не пришел. Видимо слишком глубоко в нем засела мысль о том, что это не его ребенок. В тот вечер он обвинил меня в измене. Представляешь?

Я не смотрю на сидящую рядом девушку. Не ловлю меняющиеся в ее голосе интонации, не замечаю повисших пауз или тяжких вздохов. Я с головой ушла в собственную кровоточащую рану.

– А ты давала повод?

– Нет, конечно. Я даже на танцы перестала ходить, потому что ему не нравился мой партнер. Правда это не помогло нам. Ревность моего мужчину съедала, как сумасшедшая. Глядя на него со стороны, я никогда не могла подумать, что Костя может настолько сильно сомневаться в себе. Воронцов ведь такой взрослый, статный, широкоплечий, красивый мужчина. У меня каждый раз волоски дыбом на коже вставали, бабочки в животе трепетали, когда я слышала его уверенный тон голоса. Я всегда летела, всегда спешила к нему на встречу. Как бабочка на свет. А он вот так просто отправил меня восвояси. К «настоящему папаше», как он тогда выразился.

– Да уж. Даже не знаю, что сказать в данной ситуации.