Подарок для Дороти (сборник)

Мы поднялись по дороге. Миновали холм, мыс и спустились к пляжу. Песок был мягким, как шелковая бумага, и гладким, как отполированное волнами дерево. Или как Ники. И еще маяк на мысу, и желе его лучей, тающее, когда они убегают за горизонт.

– В самом деле волшебно.

– Слышишь, какая тишина, Ники?

Поблескивала слюда среди песчинок, и море вздыхало спросонья у самой кромки воды. Глубокое небо держалось поодаль, насаженное на кинжалы юкк. Рука Ники снова согрелась в моей руке, потом выскользнула. Она сказала:

– Отвернись!

Через мгновение ее блузка угодила мне в лицо. Бултых! – и она уже в воде, распустив волосы по волнам, словно кружевной воротник. Свет маяка обшаривал море.

– Ну давай, иди. Я не буду смотреть. Обещаю!

Холодная вода успокаивает. Ледяной ожог – бальзам для моей спины. Я принимаюсь дышать. Гребни маленьких волн, за которыми прячется Ники, привлекают свет маяка. Когда луч приближается, она ныряет, прячется под водой. Я плыву к ней и хватаю ее за щиколотки. В последующей схватке ее нагая грудь касается моего плеча. У меня в глазах полно соли, а Ники радостно сияет. Мы плещемся среди брызг, ныряний и смеха, а потом оказываемся в трех метрах друг от друга, только головы торчат из воды.

– Ну что, дурочка?

– Сам дурак.

Она засмеялась и снова обрызгала меня.

– Ну что, дурочка, долго еще собираешься мерзнуть?

– Не-а.

– Тогда вылезаем?

– Ага.

Она устремилась к берегу между двумя вспышками маяка.

– Гадкий мальчишка! Не смотри!

– Я и не смотрю. Отвернись, вылезаю.

Я не смотрел. Мы очутились спиной к спине в нескольких метрах друг от друга, дрожали и смеялись.

Я видел, как ее тень, отброшенная лучом маяка, удлинялась, встречала мою собственную и убегала все быстрее. Мы смеялись, но стучали зубами.

– Бррррр, – сказала и прыснула. Новое стаккато учащенного дыхания. – Хххолодно, – пролепетала она со счастливым девчоночьим смешком.

Задохнувшееся молчание, влекомое ветром по песку.

– Я замерз, Ники.

Высыхающая вода холодила мне спину. Ники тоже дрожала, насколько я мог видеть.

– Ники, я совсем окоченел.

Жест – быстрый, обволакивающий – ее рука на моей груди.

– Холодно, – сказала она.

Мы упали, упали, и нам вдруг стало жарко – чудесно, уютно. Ники сделалась совсем маленькой в моих объятиях. Мы забылись, уже не находя, не узнавая себя в фантастическом создании с тысячей рук, ног и голов – но без живота, – в которое превратились.

И мы лежали там, в темноте пляжа, говоря о любви. И любя друг друга – сильно, чудесно.

(И всякий раз, когда мы ходили на пляж, все было внове: ведь ритуал становится ритуалом, лишь когда об этом вспоминаешь.)

Потом мы пошли ко мне, чтобы поспать.

* * *