Подарок Эру, или За что так жестоко? (СИ)

— Больше всего меня раздражают все эти лекарки, — поморщилась Алалия, вспоминая преследующих её эльфиек. — Даже Трандуил не настолько одержим моим состоянием. Я прекрасно себя чувствую и не нуждаюсь в этих едва ли не в ежедневных осмотрах.

— Ты ведь заметила, сестрица, что детей у эльфов рождается не сказать чтобы много. Так что естественно, что беременность, да ещё и королевы, так взбудоражила подданных.

Алалия кивала, конечно, однако продолжала размышлять, как бы ей отделаться от столь назойливого надзора. Она сама прекрасно понимает, что в её положении многое не рекомендуется, а то и вовсе запрещено. После того, как стало известно о её беременности, она сама уменьшила нагрузки — от дел королевства её и вовсе практически тут же отстранили, сообщив, что её главная задача это забота о себе и малыше — перестала забывать о приёме пищи и часто бывала на прогулке. В сопровождении Халдира, разумеется. Хотя когда её венценосный супруг заканчивал с делами раньше, Трандуил сам составлял ей компанию.

Весть о беременности королевы Зеленолесья облетела всё Средиземье, так что вскоре со всех уголков во дворец устремились письма и подарки. Те же, кто жил в нескольких часах пути от Зеленолесья, прибывали самолично. Прибывшими первыми были Беорн и Радагаст. Последний, впрочем, пробыл недолго, умчавшись по каким-то делам. Оборотень же задержался, о чём-то долго разговаривая с Трандуилом. Алалия в это время разговаривала с прибывшей во дворец Ивви, и лишь со стороны наблюдала за беседой супруга. Как выяснилось позднее, Трандуил договаривался насчёт поставки продовольствия и условий обмена. Всё же деньги оборотню незачем, а вот заиметь должника в лице владыки эльфов… впрочем ничего невыполнимого Беорн требовать не собирался.

За минувшие десять лет Ивви наладила поставки своих лекарственных средств, как и просто трав, во все крупные города. Ей помогали эльфы, которых она попросила у сестры. Благо Галадриэль со своим мужем и некоторыми эльфами уплыла в бессмертные земли, а те, кто не захотел уплывать, пришли в Зеленолесье и Ривендэлл. Недалеко от леса были распаханы настоящие плантации разных трав.

Светловолосая дева так и осталась жить в их с сестрой доме, отказав в переезде и зятьку, и Леголасу. Принц, в свою очередь, приходил проведывать Ивви. С каждым месяцем и годом чаще и чаще. Начиналось с одного визита в пару дней, потом каждый день, а закончилось тем, что он приходил каждый раз, когда нужно было кушать. Иногда дева была настолько погружена в работу, что забывала банально поесть. И один раз свалилась на руки принца в полуобморочном состоянии.

Приближалась зима, и людские города заказывали партии трав от простуды и кашля в больших объёмах. Гномы же нашли новые жилы руды, и возникла потребность мазей для спины и мозолей. Вот Ивви как белка в колесе и крутилась несколько дней, бегая с одного места в другое. Доходило до того, что и по ночам пела около плантаций, чтоб травы быстрее всходили. В тот момент её и навестил Леголас, ибо беспокоился, почему дриада не пришла домой.

В тот день весь лес, как и Зеленолесье, слышало крики принца. О том, какая безрассудная дриада ему досталась. Алалия только посмеивалась в кулачок, держа руку на округлившемся животике.

— Вот слышишь, дитя моё, какой темпераментный жених у твоей тёти? — малыш в ответ слегка толкнул деву с медным цветом волос и та улыбнулась. — Весь в отца.

Алалия перевела взгляд на Трандуила, что разминал ступни возлюбленной, сидя на краю кровати и устроив ноги на своих коленях. На тумбочке, подле кровати, лежала стянутая уставшей дриадой корона. С каждой неделей ей было всё тяжелее ходить — тянуло низ живота, а снующие туда-сюда слуги раздражали и без того беспокойную королеву — так что такие вот вечера ценились больше всего. Трандуил сам отстранил супругу от дел королевства, сказав, что сейчас её главная забота — их малыш, которого Алалия носит под сердцем. Поэтому дни напролёт он был занят делами Зеленолесья и мог навещать супругу лишь под вечер, а порой и вовсе ночью.

Приходя ночью, Трандуил заботливо укрывал сбросившую одеяло супругу, целовал её и садился подле кровати. Ему нравилось смотреть на то, как она спит. Нередко он брал её за руку, касался губами и любовался лицом жены; тем, как светлеет её лицо, как губы растягиваются в улыбке. Она знает его прикосновения и способна отличить их от других.

— Отличие в том, что тебе постоянно удавалось сбежать от меня, а тут Леголас её ловко перехватывает, — владыка Зеленолесья положил ножки жены на кровать и поднялся, целуя животик. — Мне интересно, в какой момент она сдастся?

— И не надейся, — хмыкнула Алалия и поцеловала мужа в щёку, когда тот наклонился к ней. Хихикнув от того, что длинные пряди возлюбленного скользнули ей по шее и щеке, дриада сказала: — Сестрёнка та ещё крепость, без боя не сдастся.

— Леголас уже взял эту крепость в осаду, любовь моя.

— Посмотрим, что из этого выйдет. Хотя если вспомнить, сколько ты ждал, когда я соглашусь… — протянула дева и, проведя ладонью по животику, улыбнулась. — Милый…