Подарок Эру, или За что так жестоко? (СИ)

Торин зажмурился и зашипел, на инстинктах он хотел схватиться за больное место, уже дёрнул руку, но я вовремя её перехватила. Отведя его руку, запела на дриадском куплет из некогда любимой песни:

Как драгоценный камень, такой прозрачный и чистый, Твой тонкий свет был для меня всем.

Моя рука стала сиять приятным золотистым цветом, рисунки браслетов на запястьях зажглись так же. Пела я вполголоса, порой растягивая слова. Иногда улавливала вздохи и охи гномов, которые старались вести себя как мышки; даже не слышно было, чтобы дышали. Я продолжила рассматривать Торина; чёрные, цвета воронова крыла, волосы с вкраплениями седых прядок, милая косичка около левого уха с забавной серебристой бусиной. Красовавшийся на шее подарок Лии, янтарный камешек, тоже откликался на песню и светился.

Я хотел завладеть твоим сердцем, Но то, что не может любить, должно ненавидеть.

Торин, который сидел зажмурившись, распахнул глаза и посмотрел на меня. Наши глаза встретились. Я видела отражение своих чуть светящихся карих глаз, в его океанах. Холодный сине-серый оттенок, от которого мурашки бегут по спине. Они как льдинки, – невольно выдохнула и затаила дыхание, тормозя песню.

И эта искорка в твоих глазах, Тянет из меня душу. Ты красива, как бриллиант.

Краем уха я слышала, что гномы расселись на скамейки и маленький диванчик; видела ещё, что подошёл Гэндальф. Маг сел в кресло Беорна, наблюдая за моими действиями заинтересованным взглядом; его посох чуть моргнул.

Приятно посмотреть – ну точно бриллиант. Но, пожалуйста, позволь мне уйти.

Король под горой рассматривал моё лицо и в какой-то момент осторожно провёл рукой по шрамам. Большая ладонь, с грубыми и мозолистыми пальцами, осторожно касалось моей щеки; его прикосновения были столь невесомы, словно он боялся сломать меня. Я слышала, как он затаил дыхание и легонько, кончиками пальцев, провёл по щеке. Витиеватая буква «Т» на правой руке отсвечивала золотым.

Допев, убрала руку от раны и оглядела её. Осталась только ссадина. Проведя по ней пальчиком, разгладила остатки мази и убрала руку от гнома. Тот проморгался, словно ото сна, и тоже убрал руку от моего лица. Передав ему чуть остывший настой, я улыбнулась.

Чтобы всё выпил, а теперь посиди в сторонке, пока мой настой будет работать, – я прикрыла глаза, сдерживая желание потрепать Торина по голове. Он был похож на взъерошенного волчонка, одного из стаи Лии. Взгляд из-под лохматых бровок меня умилял.

Серьёзный милашка!

Он осторожно встал с табурета, делая глоток из кружки; вроде даже не поморщился. Улыбнувшись, помогла ему занять место около Гэндальфа и подала волшебнику его порцию отвара. Кресло оборотня было гигантское даже для нас, прям мини-диван. Так что оба гражданина там уместились, ещё и место осталось.

Следующий, – я показала рукой на освободившийся стул и в ожидании посмотрела на гномов.

Те переглядывались и, в какой-то момент, вытолкнули из своих рядов большого рыжего гнома с причудливой косой вокруг шеи.

Это волосы и борода?

Гном покачнулся и начал падать. Я, действуя на автомате, поймала его, приподнимая над полом. Рисунки силы ещё светились, и я могла позволить себе потягать гнома в кило с чем-то объёмом. Но не подумала, какую реакцию вызовет моя сила.

Услышала, как Торин поперхнулся отваром и начал кашлять. Маг, сидя рядом, хлопал его по спине, смотря на меня. А кто-то выразился на кхуздуле.

Язык гномов очень интересный – некоторые записи в книге, оставленной нам Фэй, были посвящены ему, даже пара стихов была. Он был похож на один из языков нашего мира, только я не могла вспомнить на какой. А понимать я его смогла после уговоров Дарина, кузнеца из города, уже прилично лет прошло с того момента.

Он поначалу не хотел, ведь их язык это что-то неприкосновенное, но после уговоров и корзинки мазей от ожогов и мозолей, всё же согласился научить читать. На письмо времени у нас не хватило, он умер лет через пять. Гномы хоть и живут лет по двести, дай Eru и триста, но всё равно умирают. Он был не так молод. Так что письму я так и не успела научиться, иногда сама тренировалась в написании, но выходило коряво.

…. – Ругнулся широкоплечий гном с залысиной и татуировками на макушке. А сказал он очень красноречивый комплимент, на кхуздуле.

Кажется, Двалин... Ох, надо бы выучить вновь имена.

Рыжий гном, которого я всё ещё удерживала на весу, покраснел и хотел что-то сказать.

Я…прошу ох, – Но я не стала дослушивать. Одним движением подняла повыше и, сделав пару шагов, посадила на табуретку. Кажется, кто-то икнул.

О, кхуздул, вы, господин гном, очень щедры на комплименты моей силе, – Сказала я, ехидно поглядывая на гнома, который уставился на меня, как на Смауга. Его сородичи от него недалеко ушли.

Торин опять поперхнулся и начал отплёвывать несчастный отвар. Моё внимание тут же перешло на него.

Ох, дорогой Узбад, я же тебе ещё кружку налью, а то половину этой ты уже выплюнул на пол, – Чуть хохотнув, я перевела взгляд с офигевшего узбада на пухлика, сидящего на стуле. – Давайте так, вы представитесь мне и скажете, что у вас болит, хорошо?