Подарок фирмы

Спустя некоторое время женщина все же спросила:

- Вы записаны?

- Думаю, что да. Меня зовут Антонио Карпинтеро.

Она открыла большой блокнот в красном переплете.

- Извините, - тонкие губы, тронутые морщинками, презрительно скривились, - вашей фамилии здесь нет.

- Мы договорились о встрече. Сообщите, пожалуйста, сеньоре, что я жду.

- Донью Кристину нельзя беспокоить. Она очень занята. Если вы по делу, я могу вас выслушать.

- Мне нужно поговорить с сеньорой лично. Она могла забыть о нашей договоренности. Бывает, не правда ли?

Женщина оглядела меня с ног до головы с явным неодобрением и отвернулась, хотя я специально надел лучшее, что у меня было: темно-коричневый пиджак, купленный за пять тыслч песет в последний день распродажи, устроенной фирмой "Ариас" по случаю ликвидации магазина, брюки цвета корицы и накрахмаленную белую рубашку с коричневым галстуком.

- Зайдите в другой раз, - скрипучим голосом произнесла она и снова положила пальцы на клавиши машинки. Пальцы ее были похожи на когти большой хищной птицы, в которых зажата кость. - Я очень занята, извините, - и принялась стучать на машинке еще быстрее, чем раньше. Я положил руку на каретку.

- Позвоните ей по внутреннему телефону. Если сеньора не захочет принять меня, я тут же уйду. Хорошо?

Бледное лицо женщины, покрытое густым слоем макияжа, стало пурпурным.

- Вы не записаны на прием, сеньор... Вас сегодня не ждут. Немедленно покиньте помещение или...

В этот момент двери за спиной секретарши открылись. Из кабинета вышел высокий атлетического сложения парень без пиджака, с черными вьющимися волосами и смуглым жуликоватым лицом. В руках он держал какие-то бумаги и делал вид, будто внимательно в них вчитывается.

Мимо нас он прошел, не поднимая глаз.

- Мы закончили, - произнес он отрывисто, выплевывая слова. На его мелких зубах были следы помады. - Ваша очередь, проходите.

- Спасибо, - улыбнулся я. - Вам бы почаще давать птичий корм, заливали бы убедительней. В следующий раз принесу, посмотрим, что вы будете петь.

Помахав ему рукой, я подошел к двери и постучал.

Хрипловатый голос Кристины пригласил меня войти.

Так и не услышав за спиной стука машинки, я прошел в кабинет мимо застывшей секретарши.

На Кристине была узкая бледно-сиреневая юбка с разрезами по бокам, которую она с рассеянным видом разглаживала, стоя посреди кабинета.

Лицо ее выразило удивление.

- Тони, - сказала она. - Извини. Я совсем забыла, что мы условились на сегодня. Как тебе удалось пройти?

- Я подкупил твою секретаршу.

Она направилась к большой черной софе в углу кабинета. Рядом стояли два кресла и столик с множеством журналов. Взяла лежавший на софе легкий жакет с подложенными плечами, встряхнула его и надела. Потом подошла к большому письменному столу, села в откидывающееся кресло, закурила сигарету и небрежно выпустила дым.

Кабинет был очень большой, с высоким окном, затянутым белыми гардинами. В одном углу стояла мягкая мебель, в другом - стенка из светлого дерева с книгами, фотографиями в рамках и образцами раклаклы. Стены кабинета украшали еще два портрета матери Кристины, на полу лежал серый палас.

- В тот вечер у тебя дома я несколько перебрала. - Она откинулась в кресле и посмотрела на меня невидящими глазами. - Понимаешь, я нервничала. Все эти глупости, подозрения в связи со смертью Луиса... - Она сделала жест рукой, как бы отгоняя надоевшую муху, - Фотографии... В общем, я вела себя как девчонка. Слишком тяжелый был день, я потеряла контроль над собой.

Меня нетрудно понять, не правда ли? До сих пор никак не могу оправиться. Трудно свыкнуться с мыслью, что Луис покончил с собой.

- Покончил с собой, Кристина?

- Да, Тони. Он застрелился. Наш сын до сих пор ничего не знает. Он не смог приехать на похороны. Мы отправили ему телеграммы в разные места, где, по нашим расчетам, он мог в это время находиться, но до сих пор от него ничего нет. Я очень скучаю по нему.

- Вполне понятно, у вас такая дружная семья. Твоя мать рассказывала мне об этом вчера вечером. Я виделся с ней и с вашим служащим Дельбо. В высшей степени приятный человек.

Она раздавила сигарету в пепельнице из горного хрусталя. На это у нее ушло довольно много времени. Потом вздохнула.

- Ты ведь знаешь, что такое мать. Она все еще опекает меня, как будто мне пятнадцать лет. Я думаю, все матери одинаковы... В тот вечер, когда я была у тебя, мне нельзя было оставаться одной, а тут подвернулся ты, понимаешь? - Она улыбнулась и облизнула кончиком языка губы. Короткая стрижка молодила ее и в то же время придавала ей какую-то твердость. - Но я не раскаиваюсь.

Знаешь, обычно у меня не бывает такого с первым встречным.

- Понятно. Я был исключением. Минутный порыв.

- Не надо иронизировать. Конечно, я должна была сама позвонить тебе, не допустить, чтобы мама говорила с тобой вместо меня... но, понимаешь, после смерти Луиса на меня свалилось столько дел. Ну да ладно, все утряслось. Я позвоню тебе как-нибудь, и мы увидимся, хорошо? Но только без этого джина.

Я бросил на стол трусики, которые лежали в кармане моего пиджака.

Она взяла их кончиками пальцев и подняла над столом.