Подарок инкассатору

— Вот этот, самый толстый — товарищ генерал, — Клюев ткнул пальцем в центральную фигуру на групповом фото. — Слева от товарища генерала — представитель организации… названия которой лучше не произносить.

— И если бы не мой личный охотничий опыт…

— Да понимаю, я, Шуба, все прекрасно понимаю, — развел руками капитан. — Ну, нет у нашего Завода других фотографий!

— И если бы не мое до крайности развитое воображение…

— То ничего бы у тебя с созданием композиции «Охотники на привале» не получилось, — закончил за него Клюев. — Но у тебя же и иллюстрация соответствующая есть, и опыт охотничий, а уж с воображением…

— Ладно, Борисыч, — улыбнулся Серега. — Не переживай, слеплю я твоих начальников в лучшем виде, в самых что ни на есть естественных позах охотников, расположившихся на привале.

— А успеешь? До субботы всего ничего осталось.

— Ты лучше сюда глянь, — Серега пропустил милиционера в комнату, где на столе красовалась композиция «Всем поровну!»

— Этих трех пьянотов я создал сегодня ночью, — сообщил скульптор не без гордости. — Вылепил буквально с головы до пят.

— Класс! — расплылся в улыбке капитан.

— Но самое главное в том, что это копии живых людей, с которыми я в инкассации работаю. Я их морды по памяти лепил и, кажется, вышло ничуть не хуже, чем с твоим Заводновым. В плане — похожими вышли морды. Во всяком случае, с моей точки зрения.

— Вообще класс, Шуба!!! Как тебе это удается?

— Терпение и труд, сам понимаешь, — многозначительно изрек Серега. — Зато устал, можно сказать, вусмерть. Особенно спина, ну и пальцы, конечно же.

— Не переживай, Шуба, я твою усталость компенсирую. По-взрослому компенсирую. Говоришь, сделаешь охотников к субботе?

— Если ничего глобального не произойдет… И если кое-кто не будет отнимать у скульптора драгоценное время…

— Понял. Ретируюсь. Ты вообще сам-то как? Господин Новиков жить не мешает?

— Новиков? Это еще кто?

— Артур Арутюнянович Новиков, совладелец ресторана «Фазан и сазан».

— А-а… бильярдный шар. Почему Арутянович?

— Арутюнянович. Отчество такое. Отца Арутюняном звали.

— Почему — звали? Умер?

— Не знаю.

— Отстал от меня Арутюнянович. Видать, нашел своего исчезнувшего совладельца, — как можно равнодушней пожал плечами Серега. И поинтересовался, словно бы невзначай:

— Ну, а ты как? Сны, где секс на лыжах больше не мучают?

— Нет, лыжи не снятся, — отмахнулся Клюев. — Правда, сама лыжница сегодня приснилась. Будто мы с ней в каком-то незнакомо месте… Ай, ладно, черт с ним, с этим сном. Кстати, Шуба, покажи-ка мне еще разок ту самую композицию. Очень интересно…

— Увы, — не дал договорить приятелю Серега. — Нет больше «Лыжной прогулочки».

— Как нет?

— Да, понимаешь, — вздохнул Серега. — Уронил я ее на пол в алкогольном опьянении. И как назло, головами фигурок вниз уронил. Головы, конечно, сплющились — сам понимаешь, пластилин. А я, дурак, вместо того, чтобы отложить композицию в сторонку и потом, по-трезвому головы восстановить, с расстройства смял всю прогулочку в один большой комок.

— Жаль! Беречь свои творения надо…

— Издержки производства, Борисыч, — вновь вздохнул Серега.

— Как жаль, — кажется, Клюев по-настоящему расстроился…

Пластилиновые Боярин, Фуфел и Пан Зюзя ожили. Но в первые минуты оживления не обратили никакого внимания на своего создателя. Каждому важнее было аккуратно наполнить из своей бутылки граненый стакан соседа ровно до каемки, чтобы тот, с такой же точностью тоже наполнил стакан своего соседа, а его сосед, соответственно, не обделил бы тебя.

Новоиспеченные живчики добросовестно с задачей справились, а затем, как по команде, опорожнили стаканы залпом. После чего так же дружно принялись хлопать себя по карманам, видимо, в поисках закуски. И лишь когда выяснилось, что ни у кого нет хотя бы одной конфетки на троих, соизволили посмотреть по сторонам и обратить взоры вверх, на скульптора.

— Привет, бояре! Желаете запить, закусить? Спокойно, спокойно, можете не разоряться, я все равно вас не слышу. Заткнись, Зюзя! Да понял я, чего хотите, понял. Минуточку…

Серега привычно и очень быстро слепил три пивные бутылки, но, вспомнив, что Лисавин никогда водку пивом не запивал, предпочитая какую-нибудь «цветную» жидкость, слепил «полуторалитровую» баклажку, доверху наполненную ядовито-желтым, подразумевая, что это фанта. Перенеся пинцетом свои творения на край плота, чихнул.

— Еще минуточку внимания! Смотрите, — Серега ткнул пинцетом одну из трех бутылок, она упала с плота на стол и тут же исчезла. — Понятно, да? Боярин, Фуфел, Пан Зюзя, если кто-нибудь из вас вдруг окажется за бортом, то моментально исчезнет. Кивните, если поняли. Хорошо, разбирайте бутылки, а я, пока вы еще не окосели, кое-что постараюсь объяснить.

Как он и предполагал, Пан Зюзя раньше собутыльников схватил баклажку с фантой и жадно присосался к горлышку. Глядя на него, Боярин и Фуфел принялись за пиво, но пили с опаской, не торопясь.