Подарок инкассатору

…Очередь в билетную кассу истринского кинотеатра жила своей жизнью. Кто-то нагло пробирался к самим кассам, кто-то передавал деньги приятелям с просьбой взять билеты сразу на всю компанию… Виктор всеми силами старался держаться за двумя девушками – Ириной и Коротышкой. И когда между ними попытался втиснуться высокий парень с татуировкой на шее в виде петли, Виктор решительно оттер его локтем.

– Отлезь! – выдохнул парень перегаром и предпринял новую попытку втиснуться.

– В очередь! – не поддался Виктор, хоть и был чуть ли ни на голову ниже татуированного, которого тут же оттеснили другие желающие приобрести заканчивающиеся билеты.

– Еще встретимся! – отдаляясь от Виктора, зловеще пообещал Серега Петляев.

Да, это был тот самый Петля, который, согласно сюжету рукописи, в настоящее время встречался с Ольгой Греческий Профиль, но вскоре должен был переключиться на Ирину. В рукописи Александра Ивановича Петля фигурировал как главный злодей, и переходить ему дорогу было очень нежелательно, но то – в рукописи. В новом развитии событий все могло сложиться по-другому. Должно сложиться по-другому.

Коротышка купила билеты, Виктор успел подсмотреть, какой у нее ряд и место, попросил у кассирши билет по соседству, и ему повезло. Он знал, что Шурик будет сидеть на два ряда дальше и перед концом фильма проберется на выход, чтобы встретиться с девушкой. Возможно, в новом развитии событий он и встретится с Коротышкой, но только не сегодня в кинотеатре.

Во время фильма Ирина и Коротышка постоянно о чем-то шушукались, приглушенно хихикали. Краем глаза Виктор видел, как Ирина время от времени поглаживала бедро своей маленькой подружки и та ненадолго задерживала дыхание. Когда на экране цыганка Рада начала раздеваться, Ирина и вовсе прихватила Коротышку за грудь, заставив ее слегка застонать. Наконец фильм закончился, в зале зажегся свет, и зрители повалили на выход.

– Двигай быстрей, курить охота, – бросила Ирина подруге.

Коротышка двинулась за ней, но Виктор удержал ее за руку и сунул под нос бумажник:

– Катя, можно тебя на минуточку?

– Чего-чего? – изумилась девушка, но, узнав бумажник, прикусила нижнюю губу.

– Я все знаю и все видел вчера вечером, – многозначительно ухмыльнулся Виктор.

– Что ты хочешь? – На ее глаза мигом навернулись слезы.

– Поговорить надо.

– Прямо здесь?

– Нет. Лучше без свидетелей. И главное – чтобы Ирина не заметила.

– Ты ничего ей не скажешь, правда? – всхлипнула Катя. – Я тебя очень прошу. Я для тебя все сделаю…

– Спокуха. – Виктор приложил указательный палец к ее губам. – Встречаемся в десять вечера в парке, у самолета. Поняла?

– Да.

– Пойдем, я тебя до выхода провожу. – Не выпуская ее руки, он подтолкнул девушку вперед.

У самых дверей Виктор встретился взглядом с Шуриком. Тот шагнул было навстречу девушке, но, увидев, что она идет с невесть откуда появившимся ухажером, ретировался.

– Катька, ты чего там застряла?! – окликнула подругу с улицы Ирина.

– Все, иди, – сказал Виктор, отпуская Катю. – Встречаемся в десять у самолета.

Дом, где жила Прасковья Петровна Кармазова – родная бабушка Виктора, ничем особо не отличался от других одноэтажных деревянных домиков, построенных после того, как фашисты, отступая в декабре сорок первого года, сожгли весь город. Заходить в дом Виктор не стал, неторопливо прошел мимо, никого не увидев в саду с двумя десятками яблонь разных сортов, кустами крыжовника, красной и черной смородины, обработанными грядками с клубникой, редиской, огурцами, зеленью.

Он знал, что в предстоящие две очень уж холодные зимы несколько яблонь померзнут и пропадут, но другие неизменно будут продолжать радовать его и родственников богатыми урожаями. Сейчас бабушка, скорее всего, готовит ужин. Он с удовольствием его съест, вернувшись домой поздно вечером, когда бабушка давно уляжется спать. Съест, конечно, не теперешний Виктор, а тот, семнадцатилетний, приехавший в Истру после окончания десятого класса…

Катя пришла к памятнику вовремя.

– Давно ждешь? – тихо спросила она, выпустив изо рта струйку сигаретного дыма.

– Недавно. Пойдем вон туда, под горку. Там скамеечка есть, и нам никто не помешает.

– Ты принес? – спросила Катя, когда они остановились у скамейки под нависшей над обрывом липой.

– Принес. Вот. – Виктор показал бумажник.

– Что ты хочешь за него?

Как и Шурик в рукописи, Виктор промолчал, а она вдруг шагнула к нему, поднялась на цыпочки и влажно поцеловала в губы. Виктор не успел опомниться, а Катя уже опустилась на корточки и проворно расстегнула молнию на его джинсах…

Когда Катя ушла с бумажником подруги, Виктор остался сидеть на скамейке под липой расслабленный и опустошенный, ожидая, что Антон вот-вот сотрет рисунок с чудесной страницы и он очнется у друга дома. Каждый раз получалось так, что он перевоплощался обратно после логического завершения определенного эпизода, словно после того, как в книге заканчивалась очередная глава.