Подарок к рождеству

 — Это называется, объяснил! — оборвала его Абигейл. — Одни голые факты — и точка!

 — А что же нужно еще?

 — Очень многое. И, прежде всего, ты должен извиниться передо мной.

 — Извиниться? За что?

 — За то, как ты обращался со мной. За то, что привез меня в свой коттедж под лживым предлогом. За то, что...

 Она мгновенно замолчала, увидев, как су­зились его глаза, сдвинулись черные брови, побагровели щеки.

 — Значит, извиниться. — Его тон из добро­душно-шутливого перешел в зловещий, и Аби­гейл почувствовала сильный озноб на спине, будто кто-то провел по ней ледяной ладонью. — Допустим... я извиняюсь перед тобой зато, что ошибочно принял тебя за другую. Но ведь даже ты сама призналась, что произошло совпаде­ние обстоятельств, которого никто не мог пред­видеть. Далее. Должен ли я извиняться за то, что привез тебя сюда? Ведь если бы я оставил тебя там одну в застрявшем «пежо», посреди безлюдного пространства, в холодной ночи, ты могла просто погибнуть. И должен ли я про­сить у тебя прощения за то, что, на ночь глядя, предложил тебе кров, тепло домашнего очага и горячую пищу?

 — За то, что был груб со мной и пытался соблазнить...

 Вот! Наконец-то выплеснулось наружу то, о чем она хотела ему сказать. Но реакция Ника оказалась вовсе не такой, какой она ожидала. Ник даже не дал ей договорить, громко и гру­бо расхохотавшись. И когда она пронзила его удивленным взглядом, то увидела в голубых гла­зах огоньки циничного веселья. Он широко улыбнулся, а в следующее мгновение ее слух ранили его язвительные слова:

 — За то, что я пытался соблазнить тебя? О нет, моя дорогая Абигейл, я не извиняюсь за то, что можно назвать естественным проявле­нием чувств. К тому же, уж если быть до конца точным, я и не пытался соблазнить тебя. Со­блазн был взаимным. Мы оба пытались соблаз­нить друг друга. И ты была моей активной парт­нершей во всем том, о чем я ничуть не сожа­лею. Если честно, то я был бы очень и очень не прочь повторить эту попытку.

 Высказавшись, он сделал шаг в ее направ­лении, потом еще один; его циничная улыбка стала шире, и Абигейл метнула на него взгляд, сверкнувший презрением.

 — Не подходи! — Казалось, какая-то незримая пружина вытолкнула ее из кресла, и она, отступив назад, прошептала: — Яскорее попаду в ад, чем позволю тебе опять прикоснуться ко мне!

 Ее нервы напряглись; она ожидала прояв­ления его скрытой ярости, какой-нибудь жут­кой выходки, но, к ее удивлению, ничего та­кого не произошло. Вместо этого, слух Абигейл вновь резанул громкий, грубый хохот, а все ее тело с головы до пят и с пят до головы, не­сколько раз, быстро окатил пронизывающий взгляд горящих голубых глаз.

 — В таком случае, — небрежным тоном про­изнес он, — я лучше встану под холодный душ вместо горячего, который намеревался принять перед нашей трапезой. Ты уверена, что я не смогу убедить тебя присоединиться ко мне?

 Абигейл не удостоила его каким-либо отве­том и, негодующе, отвернулась, чтобы не ви­деть насмешки в голубых глазах. Когда воздух вокруг нее опять заколебался от циничного хохота, все ее тело сначала задрожало, а по­том натянулось, как тетива, и она оставалась в таком состоянии до той минуты, пока не раз­дался скрип, закрывшейся за ним, двери.

 Она судорожно вздохнула и снова опусти­лась в кресло. Ее сердце стучало так, будто хо­тело вырваться из грудной клетки, и теперь у нее болела не только голова, но и все тело.

 Что она должна была сделать? Как посту­пить в сложившейся ситуации? Разумеется, ос­таваться в коттедже было нельзя. Ее бросало в холодный пот при одной мысли о том, что ей вдруг придется остаться на ночь в тесном до­мике с таким мужчиной, как Ник. Да этот че­ловек просто примитивен. Он даже не дослу­шал ее и не понял, что она имела в виду. Аби­гейл возмутило, что он пытался овладеть ею, считая невестой родного брата. Конечно, их по­рыв был взаимным, и она полностью разделя­ла его страсть. Но теперь...

 В паническом запале она торопливо сунула ноги в свои видавшие виды дорожные ботин­ки, схватила сумку и рванулась в прихожую. Полностью настроившись на побег, Абигейл распахнула наружную дверь. И остановилась, как вкопанная. Из ее груди вырвался глубокий стон. Представший перед ее глазами ландшафт убил в ней последнюю надежду на спасение. Эта надежда оказалась погребенной под холод­ным снежным саваном, покрывавшим все обо­зримое пространство вокруг.

 Глубокий, мягкий и непролазный снег — вот все, что она могла видеть впереди, слева и спра­ва от себя. Там, где всего несколько часов назад проходила дорога, которая вела к коттеджу, те­перь лежали высоченные сугробы. Белые барри­кады на пути к свободе, с горькой усмешкой подумала Абигейл. Даже машина Ника была, на­глухо, затянута толстым белым чехлом, так что об использовании ее, как средства передвиже­ния в данный момент, не могло быть и речи.