Подарок командиру (сборник)

Как-то на квартире бывшего начальника штаба части Андрея Федоровича Комиссарова собрались однополчане. Вспомнили друзей, походы, бои. Его жена, Вера Николаевна, служила вместе с ним, заведовала аптекой санитарной роты, была членом комсомольского бюро полка. Она достала пожелтевшие от времени фотографии. Смотрели мы на знакомые, дорогие лица, вспоминали, как вели себя в бою наши товарищи, интересовались, где сейчас, чем занимаются. За беседой быстро летело время. Мы собрались покинуть гостеприимных хозяев, когда раздался звонок. Вера Николаевна открыла дверь и взяла из рук почтальона заказное письмо.

— Это от Лили Петровны Справчиковой, из Куйбышева, — радостно объявила она. Распечатав конверт, начала читать вслух. Лиля, бывший санинструктор полка, сообщала, что недавно у нее побывал командир первой стрелковой роты Василий Хрисанфович Косянчук, тот самый старший лейтенант, которого все в полку так уважали за отвагу и храбрость в бою. Считалось, что он умер по пути в госпиталь от тяжелого ранения, полученного в жестоком бою под Ярцево, на Смоленщине, в августе 1943 года. Оказывается, наш боевой друг жив!

Повидаться с ним приехал из Электростали бывший заместитель командира батальона по политической части Петр Кузьмич Згоржельский, из Клина — бывший парторг полка Владимир Григорьевич Елин.

…Шумный московский дворик на Зубовском бульваре. Вот и третий этаж старинного дома. Мы постучались.

— Кто там? Заходите, заходите…

Вошли в освещенную солнцем небольшую комнату. Первое, что бросилось в глаза, — большой книжный шкаф. Около дивана — протезы. Василий лежа что-то писал.

— Не узнаешь? — спросил Згоржельский и, немного помедлив, сказал: — Принимай ветеранов 961-го стрелкового полка.

— Надя! Надя! — закричал Василий во весь голос. — Помоги надеть протезы. Это же друзья по полку!

Пришла Надежда Федоровна, жена Василия. Мы познакомились, и вскоре как-то само собой эта маленькая комната незримо наполнилась неповторимым дыханием фронтовых лет.

…В сорок третьем ему исполнилось двадцать. Это было третьего марта, в день освобождения Ржева. А через пять месяцев случилось то, что заставило его долгие годы бороться за право жить, учиться, работать.

В августе войска Западного фронта перешли в наступление. Наш полк сосредоточился на исходном: рубеже по реке Вопь. Роте Косянчука поставили задачу — на отведенном участке прорвать глубоко эшелонированную оборону гитлеровцев, с ходу овладеть деревней Ляды и тем самым содействовать продвижению других подразделений. После артиллерийской подготовки бойцы стремительно ворвались в первую линию вражеских траншей. И вдруг по ним открыли шквальный пулеметный огонь не подавленные нашим артиллерийским огнем три дзота. Два фланговых удалось забросать гранатами. Подойти к третьему мешала открытая местность. Не один смельчак, пытавшийся перебежками приблизиться на расстояние, удобное для броска гранаты, падал, сраженный насмерть. Солдаты залегли. Василий ловил на себе взгляды бойцов: «Что делать, лейтенант?»

Как командир, он мог послать к дзоту еще несколько человек. Он имел на это право. Но, кроме прав, есть еще нечто большее, из чего складываются взаимоотношения между командиром и подчиненными, что ведет в бой, — личный пример командира. И Василий решился. Резкий рывок. Воронка от снаряда. По ее гребню прошлась пулеметная очередь. Выждал минуту — еще рывок. Так, стремительными перебежками, достиг одиноко стоявшего дерева. От него полсотни метров до дзота. Прицелился, выпустил весь автоматный диск по амбразуре. Пулемет врага замолчал.

— Вперед! — раздался звонкий голос Василия. Увлекаемые бесстрашным командиром, бойцы овладели безымянной высотой, на плечах врага ворвались в деревню Ляды.

Вечером гитлеровцы пытались вернуть деревню. Снова разгорелся жаркий бой. Снаряды дальнобойной артиллерии прошелестели над головой, и сплошная стена разрывов окутала безымянную высоту, которую рота Косянчука взяла днем. Снаряды начали рваться в деревне. Запылали крайние дома. Немцы пошли в контратаку. Как назло, у пулеметчиков что-то случилось. Василий хотел пробраться к ним. Только вышел из укрытия, как за спиной услышал все тот же воющий звук, увидел взрыв, за ним — другой, третий… Перед глазами — летящие в разные стороны бревна укрытия, пламя, дым и вдруг — черное небо. И все стихло…

Многие дни Василий лежал без сознания. Врачи извлекли более двадцати осколков. Он не слышал, плохо видел. Здесь, в полевом госпитале, повстречался с раненным в бедро старшиной роты. От него узнал, что атака фашистов была отбита. А жизнью своей он обязан медсестре Лиле. Это она вытащила его на плащ-палатке из пекла. Сама была ранена, а его не бросила.

Василию сделали четыре сложные операции. Когда дело пошло на поправку, выписали из госпиталя. На руках были все необходимые документы, и он уже ясно представлял волнующую встречу с однополчанами, когда вдруг открылись еще не зажившие раны. Снова госпиталь, а затем медкомиссия: «Ограниченно годен второй степени».