Подарок охотника (рассказы)

— Нет. Мы с Митяем только помогаем. А Василь с дедушкой, то настоящие пастухи. Они между собой через сутки меняются, — ответил Сеня.

— А почему же вы на ночь остались?

— Так получилось. Дедушка приболел, а у Василя сестра замуж выходит, он и упросил нас остаться: на свадьбе захотел погулять...

— А как со школой? — я вспомнил, что уже кончается август и через неделю ребятам нужно браться за учебники.

— Учиться начнем — пастушничать больше не придется... — с сожалением вздохнул Митяй. — Это мы так. Как мамка моя окажет: «Чтоб не лоботрясничали». Правда, Сеня?

— Правда, — подтвердил Сеня.

Прибежал уставший, весь выпачканный в земле Полкан и, растянувшись около ребят, положил свою большую голову на передние лапы.

— Что, Полканчик, не догнал, да? — Митяй погладил его по голове. — А в земле зачем вывозился? Кротов опять выкапывал, а? — Пес виновато вильнул хвостом и закрыл глаза.

Долго еще в ту ночь я говорил с ребятами: и картошку с ними пек, и чай в ведерке кипятил, а рассвета все не было. Наконец на востоке появилась тонкая, с розовато-алой каемкой внизу, светлая полоска. Она все ширилась, росла и постепенно расплывалась по небу. Небо бледнело и из темно-синего медленно превращалось в светло-голубое. Звезды заметно тускнели, меркли и гасли одна за другой. За холмом, первыми вестниками наступающего дня, вспыхнули красновато-оранжевые блики солнца.

— А ружье у вас заряжено?

— Заряжено, Митяй, заряжено... — солгал я ему для успокоения. — Ты бы прикорнул немного, а мы с Сеней покараулим.

— Нельзя... овцы... Пра-а-а-вда, Сеня?

Сеня ничего ему не ответил, только, сняв свою телогрейку, набросил ее на Митяя и придвинулся ближе к огню.

Вдруг Полкан приподнял голову и, вскочив на ноги, грозно зарычал. Я, инстинктивно схватив «тулку», обернулся: по траве к кустам шиповника, прихрамывая, бежало какое-то небольшое приземистое животное.

— Он! Он самый! — испуганно закричал Митяй.

Быстро переломив ружье и вогнав в патронник заряд картечи, я, однако, с выстрелом не торопился.

Полкан оказался расторопнее. В несколько прыжков пес настиг зверя и вцепился ему в горло. Мы всей гурьбой бросились к рычащему, хрипящему и катающемуся по земле клубку.

С большим трудом нам удалось отогнать разъяренную собаку от полупридушенного зверя.

Нижняя часть шеи, брюхо и лапы зверя были черные, с постепенным переходом на плечах в серый цвет, Спина и бока серые с рыжим оттенком. А по белой головке от щек через глаза и уши проходили две черные полосы.

— А клыки-то какие! Клыки! — опасливо посматривая на раскрытую пасть, удивлялся Митяй. — Как цапнет — будь здоров! Правда, Сеня!

— Да-а, большущие... — подтвердил Сеня.

— А как называется эта зверюга? — спросил Митяй.

— Барсук, — ответил я.

— Барсук? — удивились ребята.

— Сколько я про них слышал, даже норы где барсучьи, знаю, а ни разу не видел. Барсуки ведь только ночью выходят, а почему этот днем бродил? — спросил Сеня.

— Вероятно, была у него какая-то причина... — пожал я плечами.

— А когтищи-то!.. Что у медведя. — Осмелевший Митяй потрогал барсука за лапу. — О! Смотрите, одна лапа толще другой!

Я нагнулся. Действительно, подошва левой передней лапы по сравнению с правой была толще и сильно раздулась. Щупая мягкую вспухшую подошву, я наткнулся пальцем на какой-то твердый бугорок.

— Вроде заноза... — сказал я ребятам неуверенно и достал складной нож. — Ну-ка, Сеня, сними с Митяя телогрейку н набрось ее барсуку на голову. Да покрепче держи, а то как бы не цапнул. Видишь? Он уже шевелиться начинает, скоро совсем очухается...

На землю вместе с гноем выскочил здоровенный обломок иглы акации.

— Вот так зано-о-о-зища! — ахнули ребята.

— Как же ему было больно... — рассматривая крепкую, как кость, длинную колючку, с чувством проговорил Митяй: — Правда, Сеня?

— Надо думать... — стаскивая с барсучьей головы телогрейку, пробасил Сеня.

— Поэтому он и бегал за нами, хотел, наверно, чтоб Мы занозу помогли ему вытащить, а мы-то, дураки, его боялись, — заулыбался Митяй.

Станица Бесленеевская, 1962

НА ОСТРОВЕ СТАРОЙ ИВЫ

ЗЕЛЕНЫЕ ВОРОВКИ

В нижнем течении Волге помогает нести светлые воды к Каспию Ахтуба. Бесчисленные протоки, соединяя между собой эти два потока, образовали множество островов, испещренных заливами, заливчиками, озерами и озерками.

В начале августа к берегу одного такого острова причалили две большие резиновые лодки. Из лодок сошли на берег мой брат Михаил, я и наши семьи. Под старой тенистой ивой мы быстро натянули брезентовые палатки, натаскали сушняка, развели костер и зажили неторопливой спокойной жизнью.