Подарок селенитов (сборник)

Прежнее изображение сдвинулось вправо и с необычайной отчетливостью на шаре выступила резко очерченная черная пятиконечная звезда.

— Значит Дуглас все-таки был прав! — воскликнули мы с Павлом.

— Вглядитесь внимательно и вы увидите в чем тут дело. Переплетение шести каналов — Оронта, Физона, Тифониуса, Ефрата, Гидекеля и Птолонилуса — в своем естественном виде уже почти даст звезду, но марсиане еще прорыли между ними дополнительные каналы, преследуя этим цель получить совершенно правильную фигуру.

— Поразительно!

— Что вы в видите в середине пентаграммы?

— Я вижу совершенно ясно, высокое цилиндрическое здание, подобное зданиям города Солнца.

— Ты прав, Павел! По моим соображениям, это здание — главная обсерватория марсиан, а пентаграмма, — ее окружающая, — символ астрономии, которым на Марсе, вероятно принято окружать обсерватории. Ты ведь помнишь, что астрологи при помощи несложных геометрических построений получали на ней совершенно точно расстояния планет от Солнца.

— Признаться, я был склонен думать, что это сигнализация. После всего виденного, право, не трудно поверить, что марсианские астрономы хорошо осведомлены о нашем коммунизме…

— И знаешь, — улыбнувшись на его замечание, продолжал Николай Александрович, — подобных звезд-пентаграмм не мало разбросано по разным, местам Марса. Мы сейчас увидим северную часть планеты, и там около Исменийского озера находится вторая обсерватория.

— Но северная часть Марса сейчас невидима, — возразил я: — там — ночь.

— Ну так что ж… Вы увидите чудесный ночной ландшафт, а, кроме того, по ночам пентаграммы вокруг обсерваторий начинают светиться. Это сказочное зрелище.

— Мне понятно, почему мы увидим обращенную от нас сторону Марса, — сказал. Павел. — Спутник сейчас зайдет за планету, но нам он будет еще долго виден, так как часть дуги эллипса, по которой он вращается, видима с нашей Земли под большим углом.

— Совершенно верно! — подтвердил Николай Александрович, — этот спутник, взойдя на небо северного полушария Марса, пошлет нам свето-волны его поверхности, а, кроме того, мы увидим и небо, отраженное в воде Исменийского озера.

Мы снова устремили взоры на блестящий вращающийся шар…

Он сделался совершенно темный и на нем вспыхнула яркая светящаяся пентаграмма. В голубоватом полумраке она отливала красно-зеленоватым светом, настолько ярким, что мы первое мгновение ничего больше не замечали. Но вот глаза наши привыкли и мы различили темное очертание здания посередине. Затем изображение звезды отодвинулось вправо и перед нами появился город. Он был ярко освещен и можно было отчетливо различить все малейшие детали. Цилиндрические здания стояли, тесно прижавшись друг к другу, на высоких, странной конструкции столбах. Вероятно, во время разлития весенних вод, каналы выходили из берегов и заливали большие пространства около городов. Эти столбы были соединены сложными сетями виадуков — улиц, ярко освещенных, по которым ползли в разных направлениях темные точки поездов. Улицы были расположены и по верху зданий, и там, судя по количеству движущихся разноцветных точек, было шумное движение.

— Я навожу рефлектор на поверхность Исменийского озера, — услышали мы тихий голос Николая Александровича. — Сейчас мы увидим небо Марса…

Изображение города исчезло, стертое, как резинкой, продолговатым черным пятном, появившимся на шаре. В темном пятне отчетливо вспыхнули две яркие серповидные луны, плывшие друг другу навстречу. Между ними горели зеленоватые звезды знакомых созвездий. Созвездие Лебедя одним крылом закрывало часть неба, и его звезда Альфа сверкала неподвижно в зените, заменяя роль нашей Полярной Звезды. Зрелище было поистине волшебное и мы не могли оторвать от него своего восхищенного взгляда. Луны Марса на наших глазах изменяли фазы, внося еще более очарования в эту сказочную картину. Получалось такое ощущение, что мы сами находимся на Марсе и видим всю эту картину своими глазами. Да, Николай Александрович был прав, когда говорил, что он побывал на Марсе! Бросив случайно взгляд на серп Фобоса я вдруг заметил узкую полоску ярко-алых точек, которая начала быстро передвигаться между звездами.

— Что это такое? — изумился Павел.

— Не что иное, как аэробиль пригородного сообщения. Планета сообщается со своими спутниками. Аэробиль сейчас отошел от Фобоса. Однако, друзья мои, я дам вам сейчас снова обсерваторию. Пентаграмма нам еще не все объяснила. Одну минуту, я включу сейчас аппарат для ловли звуковых радио-волн…

Николай Александрович остановил шар и зажег свет. Около рефлектора он поставил маленький ящичек из красного дерева с индукционной катушкой, к которой на проводах прикреплялись три слуховых радио-трубки. К катушке магнита была припаяна тонкая металлическая игла, упирающаяся одним концом в навощенную разграфленную карточку-пластинку. Потом он поставил электробатареи и соединил их с ящиком и с рефлектором.