Подарок (СИ)

— Да? И чем же? — Алчность покоробило уже то, что на официальном мероприятии Неа назвал Аллена его домашним именем, пренебрегая человеческим, но в то же время ему было интересно, что этот самый близкий к Регенту Ной знал о решении Аллена насчёт Тикки. Всё же Азарт позаботился о том, чтобы все были в курсе предприятия Удовольствия.

— А ты сам погляди! — Неа выглядел очень довольным, кивая в сторону дверей, и Алчность обернулся, осознавая, что атмосфера изменилась, стало как-то тихо и напряжённо. А потом был шёпот, возмущенный, любопытный, восторженный шёпот, голоса сливались в общий гул. И Алчность тут же понял причину всего этого шума. Аллен вошёл в зал не один, а в сопровождении высокой, темноволосой дамы. Очень знакомой дамы, бросающей из-под пышных, тёмных ресниц убийственные взгляды.

И Алчность честно не знал, чего ему хочется больше: пойти убиться об стену или же расхохотаться в голос.

Но... нет, нет…

Он всё же не выдержал и засмеялся, с изумлением наблюдая за тем, как щёки смуглого Удовольствия заливает румянец, и как лукаво сверкают глаза Здравомыслия.

Это было совсем, совсем… не здорово.

Девичий смех, кажется, запечатался в ушах Тикки до самого конца его жизни. Или всех жизней, что ему предстояло существовать.

Хорошо хоть никто не заставил его носить эти раздражающие хвостики, украшающие головы почти всех дам подобных собраний.

Его всего лишь шестой выход. Всего лишь шестой за последние четыре месяца. Аллен же нырял в подобные мероприятия на каждой неделе, пропадая ночами, пробуждая звериную ярость и ревность.

Честное слово, Тикки было плевать, действительно плевать, даже если он выглядел как женщина! Аллен даже не принуждал его ни к чему, лишь интересовался, хочет тот пойти или нет.

И Тикки был согласен. На всё согласен.

Почему?

Только на таких вечерах он имел право прижиматься к гибкому юноше, только здесь он мог не стесняясь раздевать любовника взглядом из-под ресниц, только здесь он мог даже не обнимать мужчину, а позволять ему самому, властно, с довольной физиономией обнимать за талию, принимать озорные взгляды и…

Целоваться….

О как же это божественно, целовать Аллена, облизывая его почти всегда сладкие губы. Жадно прижимать, переплетая языки, пока тонкие пальцы юноши скользят у него по спине, по этой невыносимо плотной ткани платья или очередного костюма. Всё же женщины приходили не только в платьях на разные мероприятия, была предпочтительна разная одежда.

И Тикки был уже вовсе не против. К тому же терять голову при виде парня, имеющего влияние, деньги власть и статус, словно он и был девицей, было почти уже даже не стыдно….

Другое дело, что вне этих приёмов Аллен оставался всё так же холоден и строг. Там он вёл себя порой словно джентльмен на свидании. Дома он вёл себя, словно Тикки был его опасным врагом.

— Сколько боли я успел тебе причинить, что ты успел стать такой ледышкой? — укладывая голову на плечо юноши, поинтересовался Ной.

— Не мало. Не мало, Тинни… — любовно сокращая его женское, хорошо что хоть созвучное имя, протянул юноша, протягивая ладонь и поглаживая щёку Тикки пальцем. — И я понятия не имею, почему я сейчас сижу здесь с тобой, отлично зная, на что ты способна.

Горькая улыбка растянула такие желанные губы, и Тикки потянулся вперёд, накрывая их поцелуем, не обращая внимания на то, что говорит мужчина со сцены, не обращая внимания на то, как не деликатно наблюдают за ними из всех углов.

Да уж, все женщины света, кажется, ему завидовали.

И Тикки завидовал самому себе из прошлого, когда даже не догадывался, какое сокровище принимает каждую ночь в их общей постели.

Лихорадка спала уже на третьи сутки — понял он, лишь с трудом открыв глаза, в которые словно засыпали песок, и обнаружил, что за окнами уже зажглись дневные огни. Нестерпимо хотелось пить, горло агонизировало, требуя хоть немного влаги. Впрочем, если уж пить, то лучше всего носом, потому что и там тоже болело всё. Невольно вспомнилось, что отравили его, кажется, разбитым флаконом с газом.

Мощный яд.

Убойный.

Одна из грязных сучек решила, что лучший способ добраться до Аллена — отравить его пассию. Не то чтобы она одна была такой умной или первой, но предыдущие попытки казались детским лепетом для Ноя.

Но вот сейчас.

Голова уже почти не болела, только словно в черепную коробку напихали вату. Что ж, он наконец-то очнулся с чистым сознанием и может попытаться даже встать.

— Лежи и не дёргайся!

Тикки едва не рухнул обратно во тьму беспамятства, когда услышал Аллена. Тот стоял рядом с кроватью, нагнувшись, опираясь кулаками на постель и внимательно рассматривая Ноя.

Он что, здесь присматривал за Тикки всё это время, что ли? Нет, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

И, словно подтверждая это, Аллен резко поднялся и потопал прочь. Тикки почти заскулил от собственной беспомощности и собирался уже вскочить на ноги.