Подарок судьбы и граф в придачу (СИ)

Ради сына надо налаживать отношения с мужем, знать бы еще как! Так, спокойно, Ира, не паниковать! Хотела мужа? Получи и распишись! Хороший он или не очень — это уже вторично. Главное — есть сын, к сыну прилагается муж. В данных обстоятельствах это даже не обсуждается. Если не получится наладить отношения, а после того, что натворила Ирэйна, этот вариант нельзя исключать, то нужно постараться как можно реже видеться. В конце концов, он должен большую часть времени проводить во дворце, демонстрируя свою преданность королю, а я в наказание должна оставаться в замке с ребенком, да и войны никто не отменял.

Когда мы вернулись в замок, у меня было ощущение, что возвратилась домой. Оказывается, не только я скучала по сыну, но и он скучал по мне. Служанки улыбаясь, «жаловались», что ребенок капризничал, не хотел засыпать без моих колыбельных песенок. Ну, как колыбельных, честно говоря, я пела ему все подряд, начиная от «Спи, моя радость, усни…» до «Ой, мороз, мороз…».

— Как я понимаю, Ваша затея с учителями провалилась? — спросила тетушка, как только мы вернулись из поездки.

— Да, Вы были правы, ничего не вышло, — покорно ответила я.

— Разве Вам можно что-то поручить, если наем двух учителей стало непосильной задачей? — пыталась добить меня Глория.

— Вилсон сказал, что не хочет быть художником, а хочет строить корабли, — вяло оправдывалась я, даже не напоминая Глории, что она не поручала нанимать учителей, а, наоборот, была против, — а Герту сама буду учить танцам.

— Не слишком ли Вы о себе высокого мнения, если захотели заменить учителя? Живописи тоже Вы будете обучать?

— Я не умею рисовать, так что обучать живописи не смогу, но дело даже не в этом, — я задумалась, стоит ли говорить, но потом все же решила быть до конца откровенной, — мне не понравилось, отношение этих, так называемых учителей, к детям, они смотрели на них, как на что-то, недостойное их внимания.

— Я Вас предупреждала, и Вы не могли не понимать, что именно такое отношение их и ждет в будущем, если они попытаются нарушить границы своего сословия.

— Скорее всего, Вы правы. Но пока это в моих силах, я никому не позволю их обижать.

Тетушка пристально посмотрела на меня, но ничего не ответила, и на этом разговор закончился.

Глава 13

Мы с Гертой разучивали танцы, Молли аккомпонировала на клавесине. Я пробовала привлечь на наши занятия Вилсона и Артура, мотивируя, что это может пригодиться им в жизни, но они, побывав на одном таком уроке, больше не приходили. Видимо, педагог из меня не очень хороший. Иногда мы дурачились: под мелодии, которые играла Молли, я показывала Герте танцевальные движения из моей прошлой жизни, она пыталась повторить, выходило забавно, мы смеялись. Молли всегда оставалась серьезной и четко выполняла то, о чем ее просили. Видимо, жизнь приучила ее быть незаметной, практически тенью, я оставила попытки расшевелить ее.

Леди Глория, судя по всему, в силу сложившейся привычки, часто приходила в детскую, садилась в кресло возле кроватки и зорко следила за происходящим. Она с неодобрением смотрела, как я купаю или пеленаю ребенка. Однажды, когда слуги вышли, а я меняла пеленки, она не выдержала:

— Вы снова пытаетесь нарушить общепринятые нормы. Глупо подменять собою прислугу, она как раз для того и существует, чтобы ухаживать, в том числе, и за детьми

— Вы что, боитесь замарать свои руки, купая или пеленая собственного внука? — спросила я, задетая ее замечанием.

— Каждый должен заниматься тем, что ему предначертано свыше, — высокопарно заявила тетушка.

— Мы собираемся на прогулку, не хотите пойти с нами? — не обращая внимания на ее пафосный тон, предложила я.

— Не в этот раз, — ответила она, поднимаясь с кушетки.

На всякий случай я распорядилась выносить кресло и ставить его под кроной большого дерева на полянке, где мы с Ажаном играли, сидя на большом покрывале, а чуть в сторонке, стоя за мольбертом, рисовал Вилсон.

У Ажана резался первый зуб, весь день он беспокойно вел себя, а к вечеру у него поднялась температура, и он, почти все время плакал. Я распорядилась, чтобы мне постелили на диване в детской, и почти всю ночь баюкала сына на руках, расхаживая по комнате. Под утро температура спала, Ажан уснул, продемонстрировав свой зуб мне и посетившей нас с утра тетушке. А уже после обеда, когда мы с Ажаном сидели на полянке, а Вилсон рисовал, к нам присоединилась Глория.

И вот уже который день мы с Ажаном лежали в саду на покрывале, расстеленном на траве, рядом в кресле сидела тетушка, а чуть поодаль Вилсон трудился над картиной. Я периодически затаскивала Ажана с травы обратно на покрывало, разжимала его кулачки, стряхивая с ладошек то цветочки, то жучков, которые он все время норовил засунуть себе в рот, и наблюдала за Вилсоном. Тот часто замирал, закрывая ненадолго глаза, и в это время по лицу его блуждала таинственная улыбка, потом опять открывал глаза и продолжал рисовать. Мы переглянулись с Глорией, она тоже с интересом наблюдала за мальчиком. Мне было очень любопытно узнать, что же он рисует, но я обещала Вилсону не смотреть, пока не закончит.