Подарок судьбы и граф в придачу

— Торин, — обратилась я, — ничему не удивляйся и привыкай.

Мужчины хранили молчание и смотрели на меня.

— Генри, — пришлось снова заговорить мне, — ты скоро станешь королем, тебе потребуется команда, два человека, которым ты можешь доверять, у тебя уже есть.

Я взглянула на Алена и Торина. Ален посмотрел на принца и склонил голову, Торин проделал тоже самое.

— Три человека, — уточнил улыбающийся принц, глядя на меня.

— Тогда уж сразу четыре, правда, Ажан? — засмеялась я, глядя на сына.

Он как раз стоял, ухватившись за бортик манежа, и слегка пошатывался. Услышав меня, обернулся и, отцепив одну ручку, сделал неуверенный шажок в мою сторону. Мы все замерли, наблюдая за ним, а он, раскинув в стороны ручки, проделал путь, длиною в три шажка, прежде, чем плюхнуться на попку.

— Радость моя, солнышко маленькое! — подхватила я его на руки, не давая возможности захныкать, и взволнованно обратилась к мужу: — Ален! Ты видел это?

— Да, милая, видел, — произнес он, обнимая нас.

— Все присутствующие здесь являются свидетелями этого грандиозного события, — смеясь, подтвердил Генри.

Он собрался уходить, и на прощание я пообещала ему:

— Не волнуйся, Генри, на людях при общении между нами не будет никакой фамильярности, все будет все вполне официально.

— Спасибо, — поблагодарил будущий король и, обращаясь к нам, попросил: — Не уезжайте пока из столицы, вы мне нужны.

— Не бойся, мы с тобой! — напомнила я ему еще одну знакомую только нам двоим фразу.

Мы тут же сообщили домашним об успехах Ажана, и в этот вечер он еще дважды порадовал нас, сделав несколько шагов, все, затаив дыхание, смотрели на это действо, а потом дружно аплодировали.

Мы прощались с Торином и собирались уложить сына спать. Ален стоял и держал в одной руке сына, который трогательно прижался к нему, а другой обнимал меня. Торин, стоя на пороге, произнес:

— А знаешь, в нашем давнем споре все-таки ты оказался прав, друг, потому что действительно встретил свою единственную. Я рад за тебя, Ален!

Он хлопнул друга по плечу, грустно улыбнулся мне и ушел.

Это была ночь нежности. Ален бережно уложил меня на кровать и стал медленно снимать пеньюар, целуя и лаская языком каждый обнажающийся участок кожи. От его горячего дыхания, как от касания перышком, по телу пробегала дрожь, и оно начинало вибрировать. Язык Алена, выводящий на моей коже немыслимые узоры, и легкие поглаживания кончиками пальцев чувствительных мест превратились в сладостную пытку, которую он не спешил заканчивать. Я взяла в руку орудие его страсти и тихонько сжала, Ален напрягся и застонал, а когда я стала двигать легко сжатыми пальцами по всей его длине, то он не выдержал и, сдерживаясь, медленно вошел в меня. Глядя мне в глаза, он не спеша двигался, иногда полностью выходя из меня и вновь заполняя собой. Низ живота налился тяжестью, дыхание участилось, и волны наслаждения захлестнули меня.

Я нежилась в объятиях мужа, когда услышала:

— Знаешь, я все эти дни молился, чтобы выдвинули требование о выкупе. Я ничего бы не пожалел, чтобы вернуть тебя.

— Наши желания совпадали, я настаивала, чтобы у тебя поскорее затребовали выкуп, потому что знала, как тебе тяжело.

— Жена моя, — шутливо проговорил муж, почувствовав, что я от него что-то скрываю, — я все о себе рассказал, а есть что-нибудь еще, о чем ты мне не сказала?

— Я еще не говорила, что люблю тебя, — ответила я, глядя в сияющие от счастья глаза мужа.