Подбор персонала в мире оборотней, или HR нигде не пропадет (СИ)

Курьер убегает, а я задумчиво постукиваю конвертом по ладони. Максан удивляет. С чего бы такая щедрость невероятная? Сумма в конверте в три раза больше той, которую мы оговаривали с ним. А оговаривала я, надо понимать, совсем не стесняясь…

Это что же такое? Подкуп? Скорее, попытка заключить мировую. Наговорил же вчера не пойми чего…

Ну что же, на мировую я согласна, зачем мне ссориться с влиятельным кланом Оррихов?

Вот только долго ли продлится наше мировое соглашение, учитывая нрав бывшего босса?

И что будет с физиономией Максана, когда Инрина доложит ему, что его новая сотрудница ушла из компании ко мне в офис?

Или не будут ему о таких мелочах докладывать? Может, даже не узнают? Хотя, узнают… Здесь все всё друг про друга знают…

В любом случае, если Максан считает необходимым поощрить мой трудовой подвиг дополнительной “серой” премией… То кто я такая, чтоб отказываться?

Убираю конверт в сумочку и улыбаюсь Иссе:

— Пойдем, покажу тебе офис.

Через полчаса, отправив лисичку готовиться к завтрашнему рабочему дню, я выхожу из офиса, полностью довольная собой и тем, как продвигаются дела.

— Здравствуй, Сандрина, — хрипловато здороваются за моей спиной.

Ну почему я даже не сомневалась в такой развитии событий?

Глава 38

Ну не могло же все так закончиться, верно?

Я же не рассчитывала всерьез, что Максан решит отделаться от меня выходным пособием и забудет о своих намерениях?

Этот волк — не той породы зверь, чтоб взять и вот так легко свернуть с уже нанюханного охотничьего пути.

Особенно, если добыча сладко трепыхается, сопротивляясь и еще больше заводя.

Разворачиваюсь к Максану, отогнав мелькнувшую в голове шальную мысль, что, если б сразу все ему дала, легла, как и все прочие самочки клана, послушно на спинку и ножки задрав, то уже давно была бы свободна. Зверь, заполучив легкую добычу, натешился бы и отпустил на все четыре стороны…

Я же, своим непонятным его самцовому мозгу и инстинктам сопротивлением, лишь раззадорила зверя, раздразнила его.

Банально забыла, что местные мужчины — это не рафинированые бесполые особи, все чаще встречающиеся в моем родном мире, которых любое сопротивление заставляет отступить, да еще и презрительно оттопырить губу: “Не нравлюсь, ну и катись. Полно вас тут таких, другую найду, ту, которая не будет выделываться”.

И, что характерно, находят же!

Мой бывший муж, кстати, вот из таких тоже оказался… До сих пор не понимаю, как умудрилась его в загс затащить.

И, самое главное, зачем?

Но любовь зла… И вот опять интересно: есть ли тут оборотни-козлы? А если есть, то обладают ли они теми качествами, которые мы приписываем этим животным в моем мире?

Некстати глубоко задумываюсь над этим вопросом, и Максан, видимо, не дождавшись нужной ему реакции на свою особу, недовольно кривится и рычит:

— Смотрю, не скучала…

— Нет, — вынырнув из своих мыслей, немного рассеянно отвечаю я, — некогда было. И да, спасибо за щедрое выходное пособие.

— Это что еще такое? — ворчит Максан, подходя ближе. Становится прямо напротив, на расстоянии полушага, смотрит сверху вниз, вынуждая задирать подбородок.

— Это деньги, которые выплачивают сотруднику, если увольнение происходит не по его вине, — честно отвечаю я, — так что мне оно не полагается… Но я еще не успела прописать это в нормативных документах, так что отказываться не буду…

Максан смотрит на меня, серьезно так, внимательно, изучает, словно только что увидел впервые.

В его взгляде нет того постоянного агрессивного настроя, что проявляется, когда в зоне видимости оказывается другой самец, или я слишком уж вольно позволяю себе разговаривать и вести себя. Не слушаюсь.

Короче говоря, редкий гость в его глазах — такое внимание и сосредоточенность.

А еще задумчивость, странная очень. Напрягает, если честно.

Я, уже разогнавшаяся вещать про особенности нормативных документов при увольнении, спотыкаюсь об этот взгляд на полной скорости, торможу, замолкая.

И спрашиваю осторожно:

— Что ты так смотришь? Я испачкалась где-то?

— Да, — серьезно кивает Максан и тянется пальцами к моему лицу, легко касается скулы, — вот тут…

— Что? — сжимаю сильнее в руках сумочку, вспоминая, есть ли у меня носовой платок, и гадая, где умудрилась извозиться, а пальцы Максана, теплые и чуть шершавые, переползают на губы, касаются, уже с нажимом. И я замираю, понимая, что происходит что-то не то.

— И вот тут… — он оказывается совсем близко, скользнув в своей легкой, незаметной манере вперед, ко мне, трогает большим пальцем губы, будто в самом деле что-то стирает, — я сейчас… Помогу…

И я почему-то позволяю ему это делать, стою, глядя в его расширяющиеся все больше волчьи зеленые зрачки, словно завороженная.

Он слишком большой, и пальцы его слишком твердые и опытные. А я…

А я, однозначно, дурочка…

Когда его ладонь успевает переползти с лица на затылок, перехватить, крепко и властно, по линии роста волос, притянуть еще ближе?

Не знаю.

Не замечаю.

Только взгляд его держит сейчас, не рука. Только он. То внимание, та отрешенная задумчивость, такая непонятная… Ее хочется разгадать.