Подчинение

Боль прекращает пытать мое тело. Мужчина отходит к столику и возвращается спустя несколько секунд, позволив мне увидеть следующий способ манипуляции.

Замираю на месте, цепенею, прихожу в шок, как хотите называйте. Но я не могу отвести глаз от… медицинской иглы в длинных пальцах, которую еще не успел достать из упаковки. Меня тут же накрывают неприятные воспоминания. Они давят с двух сторон, словно пресс, заставляют вернуться на несколько лет назад.

Туда, откуда, как мне казалось, вышла…

— Не надо, — шепчу тихо-тихо. Вряд ли меня услышал кто-то из зала, но мой мучитель наверняка должен понять сказанные слова.

Боже, зачем я вообще на это подписалась? Захотела легких и быстрых денег, а в итоге смотрю на иглу в руках незнакомого мужчины и не могу отвести глаз от страха. Лучше бы душу дьяволу продала или пожертвовала бы почкой и печенью для пересадки, чем возвращаться в болезненное прошлое.

— Я не позволял тебе разговаривать.

Знаю, что мне запрещено, знаю, что за проступок и непослушание могут наказать. Жестоко наказать. Да так, что я обзаведусь новой фобией. Но…

— Пожалуйста, не надо.

Мужчина, не выпуская упаковку с иглой, подлетает ко мне и хватает за подбородок. Резко. Немного болезненно. Хочу зажмуриться и бесконечно долго молиться, чтобы меня не наказывали. Чтобы не всовывали эту гадость в мое тело.

Но я понимаю глаза на Господина. Только сейчас всматриваюсь в него. Освещение меняется, падает так, что я вижу их цвет, разрез и… глубину. Непоколебимая уверенность в своих действиях пошатывается. Он не снимает маску Господина, но и не дает слабину. Такая же скала. Нерушимая.

— Закрой занавес, — рычит он в сторону, заставив меня вздрогнуть от неожиданности и громкости его голоса. Перед нами тут же опускается плотная штора, скрывая наши тела от недоумевающих зрителей. — Ты идешь со мной.

— Я-я…

— Одевайся.

Господин освобождает меня от оков и протягивает халат, который висел на стуле за кулисами. Ждет, когда я накину его, и тут же тащит меня за руку на второй этаж. В сторону гримерки. Только мы проходим мимо нее по неоновым коридорам. Поднимаемся по лестнице уже на третий этаж и влетаем в просторный кабинет с панорамным окном во всю сцену. Только выходит оно не на улицу, а куда-то в темноту.

— Ты что творишь? — с ходу рычит Господин, облокотившись о рабочий стол собеседника.

Мы стоим в темно-красном кабинете, но уже без неоновой подсветки. Во главе стола сидит темноволосый мужчина с сигарой в руках и вопросительно заламывает густую бровь.

— В смысле?

— Ты кого мне подсунул? Какая к черту начинающая саба? Она от одного шлепка щемиться начинает!

— Успокойся и продолжайте играть, ей за это платят.

— Платят?

Хозяин кабинета выдыхает неприятный дым, впитавшийся в волосы и в мою временную одежду. Смотрит то на меня, то на Господина. То есть не так — на временного господина. А я стою ближе к распахнутой двери и не могу пошевелиться. Меня трясет, зубы стучат друг от друга. И здесь не холодно, нет. Просто мне страшно. Иглы в пластиковой упаковке все еще стоят перед глазами. И не только они.

Пятьдесят тысяч, которые мама должна кредиторам до конца недели…

За своими мыслями не сразу реагирую на подошедшего мужчину. Вновь вздрагиваю, когда он встает вплотную ко мне и осматривает двумя темными омутами, видными сквозь темную маску. Внимательно. Останавливается на твердых сосках, просвечивающих сквозь халат. Снизу вверх. Поднимается к губам, которые, казалось, скоро прокушу до крови. От волнения. От нервов. От чертовой неизвестности.

— Она вообще совершеннолетняя? — спрашивает Господин, повернувшись к хозяину кабинета через плечо.

— Конечно есть. Правда, мисс?

А я не могу и слова вставить, все еще пребываю в шоке. Не отрываю глаз от временного Господина. Мы словно примагнитились друг к другу. Уже не так страшно. Перестаю дрожать. Но рано. Слишком рано. Еще много вопросов остается нерешенными.

Господин быстро отходит от меня и снова направляется к хозяину кабинета.

— Плевать мне, ясно? — снова рычит он. От смены настроения резкости я скоро заикаться стану. — Сам стеги девчонку, я не хочу брать на себя ответственность, — он быстро стягивает с лица маску, швыряет ее на стол и разворачивается к выходу.

В этот момент встречаюсь с обладателем темных омутов. Рассматриваю его лицо. Каждую черточку. И разлет бровей, и разрез глаз, и плотные, сжавшиеся губы. Знаю, что в жизни они не выглядят, как ниточка. Они чуть полноватые. Чувственные. Заметила это еще на сцене, когда он хладнокровно осматривал меня и наносил удары.

Но я не верю. Не верю своим глазам. Пытаюсь найти хоть какое-то отличие. Потому что я знаю этого человека…

— Профессор Салливан?

Мужчина резко останавливается передо мной. Уже не так близко, на расстоянии вытянутой руки. Но даже так я наблюдаю на его лице неподдельное удивление. Подходит ближе ко мне и стягивает маску. Узнает меня, судя по расширившимся глазам.

Боже…