Подчинение (СИ)

Вопрос выбил из колеи. Что он может со мной сделать? Кажется, я даже плети не боюсь настолько сильно, как… Почему он спрашивает? Если я назову, то тут же это и получу?

— Я… я… господин…

— Порки? Нет, когда ты шла сюда, то настраивалась именно на что-то подобное, — он сам же отвечал задумчиво на свои вопросы. — Секса? Вряд ли. Тебя возможность еще большей близости со мной сильно смущает, но если бы ты была с собой откровенна, то уже призналась бы себе, что ждешь этого. Скоро будешь осознанно хотеть. Потому тоже отложим. Минета? Спермы во рту? Но уже завтра утром тебе придется, и к тому времени ты настроишь себя… Боли? Растяжки? Игрушек? Чего? Анального секса? — он вдруг улыбнулся. — О, попал. Какие у нас круглые бывают глазки! Значит, анальный секс пугает тебя больше всего остального?

— Господин…

— Встань на четвереньки и ляг грудью на кровать. Не поворачивайся.

Я опустилась на пол, но затряслась сильнее. Он просто ждал: возражу — накажет, буду медлить — разозлится… и все равно накажет. Повернулась на коленях и легла на край.

— Ноги раздвинь, руки вытяни вперед. Зацепись пальцами за другой край и не отпускай.

Выполнила и это, а лицом уткнулась в постель. Хотелось оглянуться и посмотреть, что он делает, но не решалась. Кажется, расслышала, как он расстегивает брюки и от этой мысли сжалась окончательно. Ткань его одежды коснулась моей кожи, и я перестала дышать. Он сел за мной, потом наклонился к моему уху и сказал:

— Анальный секс не так ужасен, как ты себе придумала. Но если ты будешь так напрягаться, то это будет по-настоящему жутко, — тихий смех ничуть меня не успокоил. — Обещаю, что мы обязательно им займемся, но не сегодня. Нужна подготовка. Но из моей квартиры ты уйдешь, только пройдя минимальный курс.

Ничего в прозвучавшем радости не приносило, но я зацепилась только за «не сегодня» — кажется, любое «не прямо сейчас» для меня уже награда! Он отстранился и вдруг ударил чем-то по ягодице — предполагаю, ремнем. Но с небольшим размахом. Я вскрикнула скорее от неожиданности, чем боли.

— За что я тебя наказываю?

— За то, что я пропустила ужин… нарушила правило, господин.

— Верно, в следующий раз наказание будет серьезнее.

— Да, господин… — и я вскрикнула от очередного удара.

Это совсем ничего — неприятно, болезненно, но вполне терпимо. Максим Александрович явно не бьет в полную силу. Но по одному месту, потом будет гореть… Но это ничего. Я зажмурилась, настраиваясь вынести сколь угодно долго.

Он вдруг запустил вторую руку мне под живот и нырнул пальцами между половых губ, сразу нашел клитор. Я выгнулась. И сразу получила удар — на этот раз сильнее. Пальцы внутри задвигались быстро — и очередной резкий удар.

— Чего сейчас больше? — голос его был тихим и даже холодным. — Удовольствия или боли?

Еще один хлесткий удар. Но вместо вскрика вырвался стон, бедра сами подались вперед, чтобы скольжение внутри ощущалось сильнее. Два удара, я вцепилась зубами в пододеяльник и тут же отпустила, вздрагивала от боли и оттого насаживалась на пальцы сильнее, каждый раз выдыхая все более громкие стоны. Напряжение в теле стало мучительным, боль будто перемешалась с наслаждением. Новый удар был другим — жгучим. Похоже, Максим откинул ремень и бил теперь ладонью.

— Чего ты сейчас хочешь — чтобы я остановился или чтобы продолжал?

Вместо ответа я выгнулась под очередным ударом. Выбрать из этих вариантов невозможно, я будто уцепилась руками на самой границе между разными ощущениями, но уже забыла, которое из них мне нужно больше. Еще удар, еще… и снова — я давно перестала считать. Я была готова умолять его, чтобы он прямо сейчас взял меня — сам, не пальцами. Как угодно грубо, сейчас совершенно неважно.

— Кончать нельзя. Это и есть твое наказание.

Еще два удара. Еще два движения внутри, едва ли не доведшие до оргазма, но именно на этом все прекратилось. Он тут же отпустил меня и отстранился.

— Господин… — я еще не знала, о чем точно хочу просить, но умоляла, не отдавая себе отчета. — Господин…

Его голос раздался уже от двери:

— На сегодня все. Мастурбировать нельзя — я тебя предупреждал, но напоминаю еще раз. Иди поешь. И да, ты забыла сказать кое-что важное.

— Спасибо, господин.

Минут через пятнадцать будто отпустило, и теперь стало стыдно оттого, какие именно эмоции я ощущала совсем недавно. И еще хуже — то, что Максим Александрович все видел, получал удовольствие от моих метаний. За столом на него не смотрела, заставляя себя есть остывший ужин, который от этого не стал менее аппетитным — куриная грудка, запеченная в салатных листьях. Максим Александрович сидел с другой стороны и не отводил от меня взгляда. Если бы в нем была ко мне хоть капля нежности, то он сменил бы тему, но на понимание к моему смущению я рассчитывала напрасно:

— Теперь я знаю то, что ты считаешь худшим наказанием. И то, что считаешь лучшей наградой. Осталось заполнить миллион пробелов между.