Подчиняйся мне (СИ)

— Ах… — короткий всхлип срывается с собственных губ, и я корю себя за то, что моё опьянённое тело так предательски реагирует на каждое прикосновение его рук.

Отточенными движениями он скользит по истекающим смазкой губам и резким, наглым движением проникает в меня пальцами. Я содрогаюсь всем телом от каждого движения его пальцев, и, с каждой секундой всё тяжелее дыша, я движусь навстречу его горячей ладони, царапая и сжимая пальцами ворс ковра. Мне кажется, что ещё немного, и воздух в комнате раскалится до горячего зноя в пустыне, он уже обжигает мои лёгкие, я готова сгореть дотла, лишь бы сладкие мучения Эдриана не прекращались.

Он точно знает, что делает, — дразнит меня, всё больше увлекая в свою бесстыжую, искушающую игру, то ускоряет движение пальцами, заставляя забыть, как дышать, то мучительно замедляется, заставляя всё тело в ожидании большего трепетать, а после и вовсе медленно выходит. С губ срывается просящий, жалобный стон, а приятные спазмы кружатся внизу живота, не дождавшись разрядки. Выпрашивая продолжение ласки, я подаюсь навстречу его ладони, Эдриан самодовольно усмехается, пока я стыдливо прячу раскрасневшиеся щёки в мягкий ворс.

— Ты думаешь, что заслужила получить разрядку, Андреа? — в голосе слышится ирония, но вопрос так чётко и быстро доносится до моей головы, наверное, быстрее, чем грозовая молния ударяет в землю, и я без промедления спешу на него ответить.

— Прошу, пожалуйста, Эдриан! Мне это нужно! — коктейль из смешанных чувств не позволяет снова мыслить здраво, я, как прирученная кошка, стремлюсь получить порцию ласки от своего хозяина.

Он снова ненадолго входит в меня пальцами, а после создавая своими движениями ощутимую дрожь. Это действие разносит по телу сладкий импульс, стягивая все оставшиеся нервные нити к его горячей ладони. Спина непроизвольно выгибается навстречу ласкающим пальцам, и он выходит из меня так резко, опустошая, что я поворачиваю к своему мучителю раскрасневшееся от желания лицо. Его уверенный в себе и своих действиях взгляд, дополненный улыбкой искусителя, заставляют меня закусить губу, но Эдриан резко выходит из меня, не давая мне кончить. Пытаюсь из последних сил не заставить себя умолять его вновь продолжить прошлые действия, наплевав на приличия. Он смотрит на влажные пальцы, чуть потирая их между собой. Его серые, как грозовое небо, глаза начинают темнеть. В них собирается дикая страсть, смешанная с острым желанием, и тогда он едва касается кончиком языка собственных пальцев, удовлетворённо приподнимает голову к потолку, прикрывая глаза, явно получая удовольствие от вкуса.

— Ты действительно «революционер», Андреа, — бархатный голос шепчет так соблазнительно, вкрадчиво. В глазах Эдриана проскальзывает неподдельное любопытство, он нежно проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, касается влажными пальцами моих приоткрытых от удивления губ. Ещё одно лёгкое движение, и он надавливает на них, заставляя меня поддаться искушению обхватить подушечку пальца губами. Его властный взгляд и приоткрытые губы повелевают мне действовать. Я безоговорочно повинуюсь немому приказу, накрываю его палец губами и посасываю, лаская языком, не прекращая смотреть в затуманенные страстью глаза.

— Достаточно, Андреа, — спокойным, но повелительным тоном произносит Эдриан и убирает ладонь. Довольный моим порывом, он размазывает слюну по моей щеке, — продолжим в следующий раз. И если будешь послушной, я доведу ласку до конца.

Он переносит меня на кровать, развязывая стянутые лентой руки. Каждым сантиметром разгорячённой кожи я ощущаю приятную прохладу шелковых простыней, и эта сладкая нега так и манит меня провалиться в сон.

Краем глаза я замечаю, как Эдриан подходит к стоящему в углу комнаты сейфу, и слышу, как пальцы щёлкают его сложный замок, набирая код. Он открывает дверцу и достаёт из сейфа всего три предмета: короткий серебряный ножик, золотую, высокую чашу, что переливается под светом электрических ламп, и странную янтарную бутылку с тёмной жидкостью внутри. Мутное, медовое стекло кажется многовековым и древним, повидавшим на своём веку немало благородных и старых напитков. Он ставит все предметы на письменный стол, откупоривает бутылку, и резкий запах калёного железа наполняет комнату, заставляя тошноту подкатываться к горлу. Жидкость быстро льётся в блестящую чашу, Эдриан берёт в правую руку нож и отточенным движением делает порез на собственном предплечье. Увидев это, я лишь на секунду прикрываю глаза, стараясь не смотреть на его рану. При этом ни единая эмоция не всколыхнулась в моей душе: нет ни жалости, ни отвращения, ни тревоги, стоит векам прикрыться, как меня затягивает и окутывает сон, и я несусь ему навстречу проваливаться в безмятежность.

— Андреа, — разум обволакивает приятное туманное облако, когда я слышу над самым ухом шёпот Эдриана, заставляя кожу покрыться мелкими мурашками от близости горячих губ, — пей!