Подчинись мне, Софи (СИ)

Его голос изменился до неузнаваемости. Приобрел устрашающую хрипотцу и темный опасный оттенок. В глаза даже не смотрю, отвернувшись к стене. Я стараюсь расслабиться, боясь боли и желая, чтобы все быстрее закончилось.

Максим одним резким толчком входит в меня до упора и мой крик утопает в его поцелуе. Жадном и жестком. Он начинает двигаться во мне прерывисто и глубоко, постоянно что-то шепча мне на ухо.

— Твою мать… Какая же ты тесная, птичка… — рычит на ухо мужчина, опаляя своим горячим дыханием.

Его толчки становятся все динамичнее с каждой минутой. К своему облегчению, я не чувствую боли, лишь легкий дискомфорт от его размера.

— Сейчас ты кончишь для меня, детка… — снова шепчет на ухо, а уже в следующую секунду пульсирующий клитор накрывает его рука.

Внезапно между ног становится очень жарко. Приятное удовольствие усиливается, как бы я ни старалась остановить это. Максим уверенно массирует пульсирующую плоть, а я чувствую, что уже на грани. Ногти впиваются в кожу на спине и я громко вскрикиваю, не в силах сдержать оргазм. Он сносит мне крышу и я стону, не стыдясь быть громкой. Впервые ощущаю настолько сильное удовольствие, что и не сравнится с мастурбацией.

Мужчина начинает вколачивать меня в кровать и уже через пару минут кончает, громко рыча, как зверь. Он падает сверху, утыкаясь носом мне в шею, а я молча лежу и смотрю в потолок, не в силах простить себе такие ощущения от этого зверя. У меня нет Стокгольмского синдрома, так в чем же проблема? Я получила физическую разрядку, но внутри — умерла.

8

— У тебя есть час, Софи, чтобы привести себя в порядок. — говорит мужчина застегивая последние пуговицы белой рубашки. — Поедем к врачу.

Он кинул из-под лба на нее взгляд, замечая, что девушка укрылась одеялом и отсела к изголовью кровати. Чертовски захотелось вдребезги разбить ее. София не смотрела на Максима, лишь молча и как-то отрешенно шарила взглядом по его телу.

— К врачу? — тихо спросила она, поднимая край одеяла к шее. Зачем, он же и так все видел? Глупая.

— Да, врач осмотрит тебя и пропишет на первое время контрацептивы. — коротко бросил Максим и скрылся за дверью, оставляя девочку одну.

Его одолевал непонятный гнев. Хотелось крушить и ломать все вокруг от дикой злости на самого себя. Максим сумел доставить себе и девочке удовольствие, так, что еще хотеть? Мужчина все время видел в ее глазах отчаяние, а не желание. Еще больше злило то, что после оргазма, по щекам катились слезы — точно не от радости. Но когда ему было дело до того, что чувствует женщина? Никогда, но с Софией почему-то хотелось наоборот: слышать стоны удовольствия, чувствовать под собой мягкое податливое тело, ощущать вкус ее удовольствия.

Да, он точно чертов псих, как сказала девочка. Взял силой из-за собственной слабости. Не смог сдержать себя, хотя всем сердцем хотел — если оно у него еще осталось — взять Софию, когда она сама будет желать, просить…

Зашел в свою спальню и не удержался. Быстро подхватив настольную лампу с прикроватной тумбочки и с очень громким треском, разбил ее о стену. Она разлетелась на мелкие осколки, но легче не от того стало. Только появилось еще большее желание крушить. Если бы не София, которая была в своей комнате недалеко от него, не задумываясь, разгромил бы все вокруг.

Снова яростно снял одежду, небрежно отбросил подальше и зашел в душевую кабинку под ледяные струи воды. Так он хотел остудить гнев, пылающий в нем диким безудержным огнем. Мужчина долго стоял и вслушивался в ощущения собственного тела, только бы с глаз исчез образ Софии. Он вновь хотел девочку до зубного скрежета, но понимал, что это точно сломает ее. Нужно дать время, подразнить Софию умелыми движениями и уже через некоторое время она сама захочет близости с ним.

Когда вышел в комнату, ему на самом деле полегчало. На полу все так же лежала разбитая лампа, а часы на стене говорили о том, что пора собираться. Это времени долго никогда не занимало: одел черную водолазку и такие же джинсы. Волосы не стал подсушивать и нетерпеливо вышел в коридор, направляясь к выходу. Но и здесь не сдержался: обернулся и зашагал в комнату девушки. Она заставляла чувствовать мужчину глупым подростком, которому впервые понравилась девушка.

Удовлетворенной я себя точно не чувствую. Только если после близости с мужчиной все ощущают злость, отчаяние и отвращение к собственному телу. Хотелось рыдать, но слез не было. Не привыкла ведь плакать, сырость разводить.

За что ей все эти испытания в жизни? Сначала родители умерли в одночасье, родная тетка отдала в приют и забыла навсегда. Скромной девочке пришлось совсем несладко все эти года. Научилась пробивать себе путь сквозь преграды и идти по головам.

Главное чувство, что переполняет меня — обида. Она прямо-таки выедает изнутри и не дает нормально дышать. Как он мог так безжалостно втаптывать меня в землю, смотря прямо в глаза? Неужели я могла когда-то любить этого зверя? Идеальная оболочка, гнилая внутри.