Поддаться судьбе

Сара не могла добраться до ранчо достаточно быстро. Хоть она и чувствовала вину за то, что оставила Адли в поле без объяснения, понимая, что у нее не было выбора. Как она могла объяснить Адли свои чувства, если она сама не могла понять, что чувствовала? Она ворвалась во входную дверь и взлетела вверх по лестницам в комнату родителей. Она бросилась на их кровать, не в силах остановить тихие слезы, что капали с ее щек на подушку. Затем когда, наконец, слезы утихли, она тихо лежала и слушала звуки ранчо доносившиеся снаружи. Эти звуки теперь были ее жизнью. Ранчо… в Калифорнии. Колорадо все больше и больше оставалось в далеком прошлом. А как же Уилл? Сара закрыла глаза, когда задала себе это вопрос, который пугал ее больше всего. Уилл тоже остался в далеком прошлом, или то, что у них было по-прежнему существует?

А еще был Aдли. Сара не могла отрицать, что она была несколько очарована им. Она наслаждалась не только проведенным с ним временем и их разговорами, но и тем как он смотрел на нее. Когда она поднимала взгляд и замечала, как он разглядывал ее своими изумрудными глазами, она теряла равновесие. Частично, ей нравилось знать, что он, очевидно, не мог отвести от нее глаз. Но другая ее часть из-за этого нервничала. Ее мысли вернулись к нему, когда он гладил ее лицо. Она почувствовала, как ее сердцебиение участилось, от воспоминания о его прикосновении, от воспоминания, как он смотрел на нее с такой страстью, что и будоражила и пугала ее, о поцелуе. В тот момент, когда губы Адли коснулись ее губ — все было иначе. Когда дело касалось Адли, она не могла отделаться от мысли, что играет с огнем, но, так или иначе, если не позволить ему гореть это будет равносильно преступлению.

Сара села и свесила ноги с кровати. Она уставилась на старый чемодан, в котором хранилось несколько дорогих семейных вещей. Она соскользнула с кровати и опустилась рядом с чемоданом, расстегнула замки, и медленно подняла крышку, пока не раскрыла его. Она заглянула внутрь, почти боясь прикоснуться к вещам, которые в последний раз видели свет в Колорадо. Она пробежалась пальчиками по вышитым кухонным полотенцам, которые Катрин сделала для ее мамы.

Катрин вышила голубые горы и вечно зеленые деревья над словами красиво вышитыми письменными буквами «Вместе Навсегда». Глаза Сары жгло от свежих слез, и она провела, по словам кончиком пальца. Рядом с полотенцами лежала фотография в рамке, на ней стояли ее родители и Катрин с Генри на переднем дворе у дома Эллисов. Камера поймала всех их в заливистом смехе, Эдвард и Генри обнимали друг друга за плечи, а Энн и Катрин держали друг друга под локоть. Сара закрыла глаза, и могла почти слышать, каким был их смех. Она опустила фото и отодвинула несколько детских игрушек Мэтти с пути, пока ее глаза не наткнулись на ее сокровище. Это было единственной вещью, которую она потрудилась привезти с собой из Колорадо.

Она осторожно достала деревянную коробочку из чемодана и положила ее на ладонь. Ее глаза медленно осматривали вырезанные круги, пока она подносила коробочку к губам. Уилл сказал ей, что когда она будет нуждаться в нем, его поцелуй будет здесь, и что он всегда будет с ней. Она поднесла коробочку к губам и нежно поцеловала резьбу, и в эту самую секунду, ей показалось, что она на самом деле почувствовала губы Уилла на своих губах. Она посмотрела на резьбу, когда слеза упала и впиталась в дерево. Она получила ответ. Уилл не был угасающим воспоминанием. Он по-прежнему был в ее сердце, так же, как в тот день, когда он дал ей эту коробочку. Она вдруг почувствовала себя такой глупой, за то, что ее увлекли чувства, которые она испытывал с Адли. Они ни что по сравнению с Уиллом.

Слабый аромат хвои донесся до нее, когда она открыла крышку. Она взяла одну хрупкую сосновую иголку и разломала ее напополам, чтобы услышать знакомый звук сосен. Словно боясь сломать ее, она осторожно подняла почтовую марку с подушки иголок. Она тоже была сокровищем. Она была ее ниточкой к Уильяму. Она знала, ее ценность, как она должна беречь ее с особой осторожностью. Кто знал, когда она сможет достать другую марку. Как бы ей не хотелось использовать ее, она не могла дождаться, наконец, написать Уильяму. Ей надо было стольким поделиться с ним. Поездка в тысячу миль, ранчо, животные, огород, новый работодатель отца, Оскар и Элли… и тогда, в тот момент, когда она составляла мысленный список, на ее грудь словно обрушился грузовой поезд — Адли. Она тяжело сглотнула, глядя прямо перед собой, и спросила себя вслух:

— Как я расскажу ему об Адли?

— Расскажешь кому обо мне?

Голос Адли вырвал ее из затруднительного положения, и она развернулась, увидев его стоящим на верхних ступенях лестницы. Сара мгновенно разозлилась, из-за того, что он посмел войти в ее дом без стука.

— Что ты здесь делаешь? — Ярость была такой колкой в ее голосе, что она сама удивилась ей. Она завозилась с коробкой и крышкой так резко, что марка полетела на пол как осиный листок осенью.