Поддавки с убийцей

Назад я ехала под впечатлением нашей встречи. Вспоминала и обдумывала каждое слово, даже не умом, а скорее интуицией пыталась понять ускользающий смысл ее ответов. Получалось следующее: почему я имею право задавать ей вопросы? Потому что могу влиять на события. Пустое хвастовство обернулось для меня немалой удачей, потому что подсказала Екатерине, как следует обращаться со стариком Семиродовым.

Если я могу влиять на события — надо же, какое могучее я существо, — значит, Кирилл рискнул обратиться за поддержкой. Рискнул. К кому? Понятно. Не в милицию же, с его-то уголовным прошлым. А меня Лозовая приняла за представительницу тех людей, к которым обратился за поддержкой Семиродов. Это статус! Как сказалось в ней общение с дедом! Отсюда легко объяснимо мое желание потолковать с Екатериной. Разговора не получилось, значит, она будет ждать еще одной нашей встречи.

Ой, я же, не подумав, ляпнула, что дом может сгореть! Наверняка она восприняла это как угрозу и правильно сделала, потому что это прозвучало именно так! Дальше еще хуже — я намекнула о каплях, черт бы их побрал! Что же это за драгоценность такая? Угроза и намек связались воедино, и получилась такая икебана, что я поежилась. Как бы не пришлось мне за нее заплатить.

Рощица, та самая, последняя, кончилась, пора было сворачивать с шоссе и съезжать в колею. Все, в том числе и дороги, кончается. И хорошо, когда хорошо кончается. А с Кириллом Семиродовым «Маша» Иванова будет сейчас разговаривать как представительница той братии, к которой обратилась за поддержкой Екатерина Лозовая, но которой чужды интересы иногородних чужаков, и, для того чтобы соблюсти приличия, я помогу Кириллу избавиться от дома.

Вот почему мой вчерашний путь закончился у этих ворот. Вот почему у урки глаза сузились! Вот почему я вдруг «Машей» стала! Ха!

Место у штакетника вдоль парка меня устроило как нельзя лучше. Машину здесь не будет видно ни из дома, ни с городской окраины, а после рокерского спектакля это может оказаться важным преимуществом.

Покусывая на ходу травинку, я медленно побрела к дому, обдумывая, как убедить Семиродовых открыть передо мной дверь. Не может же быть такого, чтобы, готовясь заранее к нападению рокеров, даже вербуя наемников, вроде опухшего от пьянки Аладушкина, хозяева удрали отсюда, бросив дом на произвол судьбы.

Так бы и стояла я в сомнении, как буриданова ослица, выбирая между двумя крайностями, если бы не услышала негромкий протяжный скрип. Не скажу, что этот звук меня удивил, но повлиял на выбор почти мгновенно, потому что произвести их мог либо незакрепленный ставень, либо калитка. Да, калитка, а что же еще?

Легкими быстрыми шагами я пошла по траве вдоль бревенчатой стены, повернула, на ходу глянув на ставни, в которые Екатерина кричала свои проклятья. Они по-прежнему надежно защищали окна, а вот калитка была приоткрыта. Быстро оглядевшись — нет ли кого, кто мог бы только что выйти из нее на улицу, — я скользнула во двор. И здесь пусто. Как таинственно! Открыли и не вышли? А зачем было открывать? Для того чтобы высунуться и убедиться, что никого опасного поблизости нет? А щели в ставнях для этого не подходят? Или вошел кто-то?

Господи, какая разница, почему открыли? Меня встречают!

Я пробежала по тропинке по направлению к крыльцу, попутно стукнув пальцами в окно, рывком открыла дверь и, заглянув в прихожую, намеревалась громко и внятно возвестить о моем прибытии. Но слова и звуки вообще застряли у меня в горле — в прихожей сильно воняло бензином. Не похоже, что это вонь от какой-нибудь неплотно закрытой канистры с запасом горючего для машины Ивана. Переступив порог, я сунулась в памятный мне коридор. Пол под ногами блестел, как политый маслом, а запах паров бензина был настолько силен, что у меня перехватило дыхание. Да, одна искра, и дом вспыхнет, как спичечный коробок.

Нужно быстрее уматывать отсюда! Опасно входить в дом, где пол и стены облиты бензином. Я уже сделала шаг назад, когда из глубин дома до меня донесся некий звук, свидетельствующий о том, что я здесь не одна. Я услышала тихие, осторожные шаги и какое-то позвякивание, настолько неясное, что определить его природу на расстоянии было невозможно.

Мешать поджигателю не входило в мои планы, но мне позарез нужно было увидеть, кто он. Кирилл Федорович будет вежливей и покладистей в дальнейшем, застань сейчас я его или Ивана на месте преступления. Ведь это тоже преступление — сжечь застрахованный дом, пусть даже свой собственный. И этот козырь в моей колоде будет явно не лишний. К тому же, пока поджигатель находится в доме, я могу чувствовать себя в относительной безопасности. Но в любом случае действовать нужно быстро.

Укрепившись подобными рассуждениями, длившимися не более нескольких секунд — голова особенно хорошо работает в экстремальных ситуациях, — я осторожно и, как мне казалось, бесшумно двинулась по коридору, моля бога, чтобы мои ноги миновали скрипучие половицы.