Поддавки с убийцей

Я сгребла со стола фотографии, бросила их вместе с пакетом в сумку и вышла, оставив пятидесятирублевую гаротту ему на память. Хотелось мне на прощание облить его чаем из стакана, но я сдержалась. Человек, он потому и человек, что даже со свиньями ведет себя подобающим образом.

Глава 5

Поднявшись из подвала наверх, я направилась не на улицу, а в торговый зал, рассудив, что будет полезным определить рабочее место Ивана, чтобы в следующий раз, если возникнет необходимость, не тратить времени на его поиски в этом столпотворении. А необходимость может возникнуть завтра же, если Кирилл пренебрежет моим желанием встретиться с ним и на свидание не явится. Что ж, он старик — хотя и старик не совсем обычный, — и ему простительно проигнорировать просьбу даже такой женщины, как Татьяна Иванова. В этом случае буду доставать его настойчивостью. Дожидаясь Ивана, имело смысл заняться чем-нибудь, не привлекающим внимания окружающих. Проще всего было действовать по одному из двух вариантов. Вариант первый: демонстрируя деловитую занятость, курсировать от прилавка к прилавку, прицениваться, торговаться, общаться с покупателями, обсуждая качество продуктов и цены, не находя, естественно, ничего для себя подходящего. Вариант второй: приняв образ рассеянной простушки, подолгу задерживаться в каждом месте, растерянно рассматривать товары и безропотно уступать место более уверенным в себе согражданам. И при этом ни на минуту не упускать из виду проем двери, ведущей через узкий коридор в местное подземелье.

Но был еще и третий вариант… У бабульки, притулившейся в тихом закутке, я купила несколько пирожков домашней выпечки и, выбрав подходящее место, где толпа не могла причинить мне вреда, принялась жевать, дожидаясь Семиродова.

За этим занятием тянуть время можно было не бесконечно, но довольно долго.

Дома я перекусила наспех, пирожки оказались съедобными, и тянуть таким образом время было терпимо. Даже нужно. Потому что Иван к своему рабочему месту явно не торопился, несмотря на предупреждение о том, что в ожидании его некто Сергеевна уже изошла соком от нетерпения.

Постепенно лица людей и звуки, слившись в нечто единое и бездушное, перестали привлекать мое внимание. Толпа стала серой и монотонной.

С посещением рынка полностью подтвердилось еще одно из имевшихся у меня предположений, способное сыграть важную роль в планировании дальнейших действий. Убийца Аладушкина — Кирилл Семиродов. Это однозначно и не требует дополнительных доказательств. Сегодня утром специалисты из пожарной охраны наверняка побывали на пожарище и осмотрели место, включая и парк. Трупа там еще не было. Рокеры же приезжали туда перед тем, как встретиться с нами, но значительно позже пожарных. И нашли труп. В этот-то промежуток времени и было совершено убийство. Почерк семиродовский: удавку твердой рукой на шею… А Иван сегодня на работу не опоздал, биндюжникам врать не было смысла. Значит, остается один Кирилл Федорович. Он и есть убийца.

Следователю из «органов», возможно, этого было бы мало. Ему потребовались бы еще факты, свидетели, признания и правильно оформленные бумаги. Мне же достаточно убежденности, основанной на знании и непредвзятости. Когда есть знание — можно работать дальше.

Итак, сегодня вечером я встречаюсь с человеком, который не далее как сегодня утром совершил убийство. Интересно!

— Интересно, а что ты здесь делаешь? — прозвучало негромко возле меня.

— А ты? — спросила я машинально, все еще находясь в состоянии задумчивости. — Я пирожок ем.

— А я мясо на шашлык выбираю.

Ох, е-мое, да это Усатый! Высмотрел меня в моем закутке и решил заговорить, надо же!

— Гуцул! — признала я его вслух.

— Где гуцул? — завертел он головой, делая вид, что не понимает, о чем я.

Не удивительно, что я его сразу не узнала. Куда делись его замасленная, выгоревшая футболка и потертые джинсы! Передо мной стоял во всех отношениях прилично одетый мужичок. И ковбойские сапожки из рыжей кожи он сменил на вполне заурядные плетенки.

— Ты Гуцул, — ответила я, сунув ему в руку последний оставшийся у меня пирожок.

Он, будто и не ожидал иного, отхватил от него сразу половину и с аппетитом зажевал, причмокивая.

— Я не гуцул, — возразил он, стараясь внятно выговаривать слова. — Меня зовут Геннадий. А для друзей просто Кеша.

Проглотив, поправил усы, свисающие до подбородка.

— До драки, — он усмехнулся, как над детской шалостью, — мы завтрашним утром отвалить отсюда хотели, а сегодня прощальный ужин решили организовать. С пивом, винишком и шашлыком. Отпраздновать неудачу. Но тут явилась ты со своим Тарзаном. Слушай, кто он такой в самом деле?

Гуцул, то есть Кеша, затолкал в рот остаток пирожка и, работая челюстями, вопросительно уставился на меня светлыми глазами. Я смотрела на него с улыбкой.

— Знали мы, что в Тарасове резвые ребята есть, и сами вроде не промах, но таких Джеки Чанов нам встречать не приходилось, правда.

Мой ответ был ему не обязателен, и он его не дожидался.