Подельница

— Хорошо. До свидания, — Таня в данный момент не была той самонадеянной дизайнершей, которая хлопнула дверью ее квартиры.

– Всего доброго, – улыбнулась ей вслед Ольга.

В дверь кабинета подполковника Аверкина постучали. Он оторвался от компьютера.

— Да, войдите, — отозвался он на стук.

Вошел Семен Львович.

— Здравия желаю, — с широкой улыбкой протянул он руку старому знакомому. — Что ж, поздравляю, поздравляю!

— С чем же это? — вроде бы не понимая, о чем речь, спросил тот.

— Как с чем? Со звездой на погонах! — пояснил Семен Львович.

— А! — возопил Аверкин. — Я уже и позабыл об этом. Раз так, спасибо за поздравление.

— Я даже помню, когда тебе старшего лейтенанта присвоили.

— А я что-то запамятовал, ну-ка напомни…

— В восьмидесятом, перед Олимпийскими играми. Нас тогда хотели в Москву, в командировку послать, да так и не послали.

— Да, да, да, помню, помню, звездочки кинули, а в столицу так и не послали. Было дело, было. Ну, садись, я сейчас, — Аверкин встал с кресла, шагнул к шкафчику и поставил на стол пузатую бутылку с остатком коньяка и блюдечко с шоколадными конфетами. Он наполнил две коньячные стопки и одну приподнял над столом. — Давай держи, за звезду!

— Дай бог, чтобы не за последнюю, — вставил Замятин и опрокинул стопку себе в рот.

Аверкин налил еще по одной.

— А сейчас за дружбу. За нерушимую мужскую дружбу! — торжественно сказал Замятин.

— За нее. Держи.

Они выпили и сунули себе в рот по конфетке. Семен Львович, раскрасневшись, вынул из кармана пакетик с золотом и высыпал его на стол перед Аверкиным.

— Вот это результат моего частного расследования. Прошу принять.

Аверкин покраснел, словно вареный рак, и зашептал громким шепотом:

— Ты в своем уме?! Убирай сейчас же! Сейчас не девяностые… сейчас… убирай сейчас же!

— Да брось ты. Ответственности у тебя прибавилось и бздительности к тому же, вот и нервничаешь.

Пока Семен Львович философствовал, дверь внезапно распахнулась и в кабинет ворвались двое в штатском в сопровождении двоих спецназовцев в черных камуфляжах. Высокий в штатском раскрыл удостоверение и показал его сначала Аверкину, затем Замятину.

— Федеральная служба безопасности, отдел по борьбе с коррупцией, майор Пиетровский, — представился он и с едва заметной улыбкой посмотрел на кучку золота, блестевшую на столе. — Снимите это, — приказал он второму в штатском. — И этих тоже.

Тот без промедления достал из кармана фотоаппарат и принялся со всех сторон фотографировать золото. Затем высокий взял пакет и сгреб золото в него.

— Примерно на сколько лет это потянет, как вы думаете? — взвешивая на ладони золото, с издевкой спросил он растерявшегося Замятина. — Вы-то, товарищ подполковник, должны знать. Вам повезло. Вы не успели убрать золото в стол. Виноват, поторопились. Ничего, в следующий раз будем предусмотрительней. А вы, гражданин, за дачу взятки должностному лицу задерживаетесь до выяснения обстоятельств.

— Да каких обстоятельств?! — опомнившись, запротестовал Аверкин. — Это… это же конфискат!

— Наше дело пресечь и задержать. А в остальном разберутся следователи, товарищ подполковник. Повезло вам. Так. Этого господина в машину! Подполковника оставить. Пока.

Замятин впервые в жизни сам оказался в наручниках. Он всю дорогу, пока его везли в отдел ФСБ, то хихикал, то морщился. Наручники у них были какие-то странные, чем он больше шевелил руками, тем крепче они сжимали запястья рук. В машине без единого окна сильно воняло гуталином. Спецназовцы сидели сзади, прикрывая выход. Кабина водителя была отделена перегородкой. Сбежать на пути следования практически было не возможно.

— Меня куда? Сразу в расход или сначала в «пытошную», помучаете? — со смехом спросил Семен Львович.

— Наверное, сразу, двадцать первый век, зачем тебя мучить? Обсерешься, а нас убирать заставят.

— Молодцы, — рассмеялся Замятин. — Добры молодцы.

Машина остановилась, немного постояла и поехала дальше. Замятин понял, что стояли не на светофоре, а у ворот следственного изолятора. Проехав еще немного, она остановилась совсем. Ему на голову накинули какой-то мешок. Задняя дверь машины открылась, и спецназовцы, как один, спрыгнули на землю, увлекая Замятина за собой. Его бегом потащили вниз по ступенькам в какой-то подвал. В подвале мешок с головы сдернули, и он смог немного оглядеться. Под потолком висела единственная лампочка-сороковка, от света которой не было видно ни черта, даже под ногами. Его подвели к какой-то двери. И когда защелкал ключ в замке, он понял, что это была камера. Дверь со скрипом раскрылась, и его легонько подтолкнули в спину. Сделав два шага, он оказался в небольшом помещении. Над дверным проемом горел тусклый синий фонарь. При его свете он рассмотрел топчан, расположенный еще в паре шагов от двери. Замятин уселся на топчан, который под ним заходил ходуном. Он упер изголовье в стену и разлегся на нем. Воздуха было мало, но и сырости не чувствовалось.