Подъем и падение Запада

Великий процесс Реформации дал человеку меру его угодности Богу, определяемую (без посредников в лице жрецов церкви) степенью жизненного успеха. Лютер, Кальвин и другие протестанты дали человеку возможность верить в свои силы на этом земном пространстве в эту отмеренную человеку долю времени. В результате Реформации многие народы Запада сделали своей религиозной обязанностью максимально изобретательное трудолюбие. Реформация вознесла человека, отдельного человека, индивидуума. М. Лютер писал: «Я есть человек, а это более высокий титул, чем князь. Почему? Да потому что князей создал не Бог, а люди; но что я есть человек, это мог сделать один только Бог». Согласно Лютеру, человек, следуя внутренней природе, подчиняется только самому себе и не зависит ни от кого другого. И все вокруг зависит оттого, каков этот человек. «Плохой или хороший дом не делают строителя плохим или хорошим, а хороший или дурной строитель строит хороший или плохой дом. И в целом не работа делает работника таким, какая она есть, а работник делает работу такой, каков он сам»[20]. Из Женевы Ж. Кальвин писал, что труд — не наказание за грехи, а наоборот, «в труде человек вступает в связь с Богом, что именно в труде состоит моральный долг человека перед Богом. Лень и праздность прокляты Богом»[21]. Упорный труд и накопление капитала, расчетливость и благоразумие угодны Богу. Чтение Библии в каждой семье способствовало распространению грамотности, поведение человека ускользало из-под церковного контроля.

Реформация подчинила церковь общине, которая стала выбирать себе пасторов. Член такой общины опирался на Библию и свою совесть, все более активно при этом участвуя в церковных и мирских делах. Реальной формой мирской аскезы стала профессиональная и трудовая деятельность. Лютер учил, что любовь к Богу проявляется через труд в его конкретном выражении. Все профессии угодны Богу и потому почетны. По замечанию М. Вебера, в лютеранстве произошло приравнивание труда к молитве — утверждение буржуазного предпринимательства. Богатство, доставшееся честным путем, — тоже испытание, оно должно быть основой дальнейшего накопления и использования финансовых средств. Обогащение стало религиозно-этической миссией.

Основная идея новой этики заключалась в рационализации жизни, в определении вечного божественного закона внешнего и внутреннего мира. Новоприобретенный закон разума ставит перед собой задачу упорядочения чувственности, контроль над страстями. «Грехом в человеческой деятельности является то, что обращается против порядка разума», «чем необходимее что-либо, тем более в отношении его следует хранить порядок, как он устанавливается разумом». Добродетель заключается в поддержании душевного равновесия, как то предписывает разум. Суть совершенной добродетели заключается в том, что чувственное влечение подчинено разуму и в нем не возникает более никаких бурных, противостоящих разуму страстей[22]. Христианская этика начинает в данном случае бороться прежде всего с праздностью, которая является «началом всех пороков». Ведь грешный человек расточает самое драгоценное благо — необратимое время. Наряду со временем, в основную добродетель превращается бережливость; неумеренность становится смертным грехом, основа добродетельного поведения — польза. А более всего угодно Богу трудолюбие.

Реагируя на грандиозное воздействие, которое имела на религиозную и политическую жизнь Европы протестантская революция, к реформам прибег и Рим. Католическая церковь не могла не отреагировать на процессы, связанные с Реформацией, и светские правители в католических странах, в конечном счете, получили силу и власть, прежде принадлежащую римской курии. Католицизм перестал быть тотальным. Ради выживания он обратился к магической силе искусства, к более рациональной теологии и более эффективным методам общения с паствой. В конечном счете, Бог западного человека после Реформации перестал быть суровым утешителем (как это было везде за пределами Западной Европы). Он стал устроителем общественного выживания на основе мобилизации собственных сил и ресурсов западного человека.

Эта своего рода гуманизация религии дала западному человеку мощь носителя божественного начала. Не полагаться на Бога, а своей энергией доказать преданность его замыслу, не прятать ум в слепой вере, а открыть его для невиданных чудес природы, созданных Богом, но познаваемых разумом, — вот что стало главным в новом отношении верующих к миру.

Прозелитизм обрел новое дыхание, великие географические открытия создали для него необозримое поле деятельности. Перенеся крест через все океаны и все материки, миссионеры вдохновлялись приобщением других к Богу, пострадавшему за человека, одновременно колоссально увеличивая политическую мощь и влияние Запада в целом.