Подъем и падение Запада

Исламская партия возрождения создала отделения в сорока странах. Антивестернизм этой исламской партии превосходит прежние антизападные объединения. Перед Европой впервые встал вопрос, как противостоять политической партии, не выходящий из своих келий. Ведущие исследователи ислама пришли к выводу, что ИПО ставит цели, равнозначные целям террористических организаций. «Исламская партия освобождения требует замены «иудео–христианского доминирования системой независимых государств–наций», в которой ощутимо было бы мнение наднациональной и межнациональной уммы. Как полагает Зейно Баран, «показательно, что насилие никогда не осуждалось Партией освобождения. Это партия элегантного разделения работы исламского освобождения на теоретическую и практическую».

И как это сказывается в современной Европе? Живущий в Канаде теоретик ислама Ирхад Манджи так высказался на Международной Аспеновской конференции: «То меньшинство мусульман, которые решили прибегнуть к террору, плотно прикрыты огромным большинством умеренных мусульман, которые далеки от искусства дискуссий… Коран пришел после Торы и Библии исторически и хронологически и потому является безупречным манифестом Божьей воли… Аллах запрещает редактировать его — это вершина священных книг. Мы не задаем вопросов в Европе — это то, чего европейцы не понимают»[564]. Наличие иерархии, в которой исполнителей–террористов «братья мусульмане» не спрашивают о мудрости их смертоносных решений, придает силу исламским общинам, постепенно обволакивающим Европу.

Американские авторы сравнивают складывающуюся ситуацию с нацистским периодом, когда вначале НСДАП была относительно небольшой партией, но была хорошо организована и агрессивна, претендуя при этом, что она говорит от имени древней и аутентичной германской культуры[565].

Мусульмане сегодня — в традиционно мусульманских землях и особенно в Европе находятся в схожем положении. Радикальные исламисты призывают своих более умеренных единоверцев вспомнить славные подвиги ислама в восьмом веке, в годы Оттоманской империи и т. п., добиваясь гордости за исламскую религиозную культуру. Радикальные муллы призывают молодежь гордиться своим прошлым и не обращаться к покорным родителям с просьбами о советах, вставая на путь индивидуального джихада. Создается особая — европейская версия ислама, все более отходящая от ближневосточных основ[566]. Она своим острием обращена против либеральной и секулярной Европы, уступающей поле битвы традиционному исламу.

Ради джихада идеологи нового завоевания Европы позволяют своим послушникам употреблять алкоголь, брить бороды и делать многое из того, что считалось бы аморальным в поведении любого мусульманина. Вожди джихада действуют (по мнению американских теоретиков) как лидеры нацизма на рубеже 1920–1930‑х гг.: они обращаются сугубо к молодежи, говоря, что старшее поколение «предало Германию». Даже самые разумные среди старших тогда оказались физически и интеллектуально запуганными, они вынуждены были замолчать. Сначала их молчание, затем сотрудничество и, наконец, полная поддержка привели к тому, что германское общество оказалось в объятиях нацистов. По мнению американских трактователей происходящего, идеологи джихада так же поступили с умеренными среди старшего поколения мусульманами. И теперь многим из них кажется, что ветер истории дует им в спину и что первое поле битвы онемевшая после Мадрида, Лондона и Парижа старая Европа, усомнившаяся в собственных силах, уже проиграла.

Европа не может жить без притока исламской рабочей силы

Напомним, что самым населенным регионом Запада пока является Европа. За ближайшие пятьдесят лет соотношение работающих и пенсионеров изменится с пяти к одному до двух к одному.

Чтобы сохранить общество «благоденствия», западные страны будут вынуждены повышать налоги. Это болезненно, особенно для «стран, где у работающих уже отнимаются не менее 40 процентов заработанного. Если же мы прибегнем к дефицитному финансированию, то быстро израсходуем все накопленное в развитом мире»[567]. Выбор невелик: огромные новые налоги плюс увеличение рождаемости. На увеличение рождаемости надежды невелики. Что более реалистично — импорт рабочих из–за пределов региона. Таков неизбежный выбор.

К 2050 г., если Европа пожелает сохранить свой нынешний уровень населения, она будет нуждаться в 169 млн иммигрантов. Разведывательное сообщество США: «Европейская и японская популяции быстро стареют, что требует более 110 миллионов новых рабочих к 2015 г. для поддержания текущего уровня между работающими и пенсионерами». Цифры на 2050 г. будут, разумеется, значительно больше[568].