Подъезд

– Простите, коллеги, я забыла познакомить вас с новыми правилами, – виновато затараторила секретарша, и принялась раздавать присутствующим листочки с текстом. – Теперь на защите имеют право присутствовать все желающие.

– Как, все? Даже студенты?! – взъярился толстый.

– Да, да, такие времена! – тоном древнего мудреца изрек председатель.

– Простите, а что вы имели ввиду? – поинтересовался диссертант у юноши.

– Думаю речь идет о моральных принципах новой религии, правильно я вас понимаю? – обратился знаток Гегеля к незваному гостю, подтвердившему его догадку легким кивком головы.

– Ну, здесь все очень просто: никаких догматов и никаких норм.

– Серж, вы доведете меня до инфаркта!

– Вы опять меня неправильно поняли, Регина Карловна. Нормы, конечно же нужны и важны, но только в религиозной парадигме прошлого. В религии Абсолютного Человека они утрачивают свою регуляторную функцию. Посудите сами: зачем атлету, свободно пробегающему стометровку на своих двоих, деревянные костыли? Всестороннее научное знание возводит человека на такую высоту, что все позывы к аморальному поведению просто не могут возникнуть в его сознании.

– Ну, всякое бывает, – хохотнул лысый, лукаво подмигнув секретарше.

– Бывает. Но как известно, исключения только подтверждают правило: процесс эволюции сознания необратим. И это также верно, как и то, что никто из здесь присутствующих не закончит свою жизнь под забором.

– Как верно, как замечательно сказано! Когда построите храм Абсолютному Человеку, Серж, я стану первой его прихожанкой!

– Да вы не скромничайте, Регина Карловна! Уж лучше сразу – в иконостас, – 'по-ленински махнул рукой толстый в сторону экрана с презентацией.

Женщина-богомол передернула плечами, будто увидела огромную скользкую жабу, и демонстративно отвернулась от разнуздавшегося фигляра.

– Коллеги, если вопросов больше нет, то, может быть, начнем процедуру голосования? – жалобно пролепетала секретарь.

– Я – за! – резко выкрикнул толстый. – Работа добротная, тема – актуальная, да и сам профессор одобрил. Я ведь прав, Фома Лукич?

– М-да, пожалуй, – с рассеянной улыбкой подтвердил председатель.

– Если вы не против, коллеги, я бы хотел… – прогнусавил было Ипполит Марленович, но услышав зловещёе шипение со стороны толстого, растерянно забормотал:

– Впрочем, нет… То есть – да, я согласен.

– Вот и прекрасно! – радостно спохватилась дама с бубликом и кинулась раскладывать перед членами совета бланки для голосования.

Решение о присуждении диссертанту звания кандидата философских наук было единогласным. Потом был фуршет «по случаю», приготовленный диссертантом, где, под пятизвёздочный коньяк, бутерброды с красной икрой и прочие деликатесы, было сказано много лестных слов в адрес «молодого и перспективного» сотрудника кафедры философии ТаГУ. Особенно шумел толстый, показушно кривляясь и то и дело поднимая тост «во имя Гегеля, философии и святой Регины».

Закончилось всё вполне благопристойно: члены диссовета разошлись по домам, оставив деликатесы и недопитый коньяк толстому. Тот уселся на диван и, медленно потягивая коньяк из бокала, хитро прищурившись наблюдал за раскрасневшейся непонятно от чего секретаршей, приводившей в порядок кабинет.

Глава 2. Трамвай

Молодой кандидат лично посадил на такси Регину Карловну, в очередной раз признавшуюся ему в «высокой и одухотворенной» любви, и помог старичку-председателю поместить «скромный презент» в багажник старой «Волги». Стоя на мокром от дождя мраморе площадки перед входом в университет, и провожая взглядом последнюю машину, он вдруг вспомнил юношу, задавшего ему тот странный вопрос. «Где-то я его видел», – рассеяно подумал Сергей, и ему отчего-то стало тревожно на душе. Порыв холодного октябрьского ветра подействовал ободряюще, напомнив о самом главном: он, Сергей Величко, – кандидат наук! Да, решение диссовета ещё должны утвердить, но это уже чистая формальность. То, к чему он стремился долгие годы учебы в университете, свершилось! Теперь все будет по-другому, потому что и сам он стал другим: мудрее, благороднее, свободнее, наконец. И все это благодаря науке, ставшей для него смыслом жизни, тем, чем прежде для него была церковь.

Церковь… Воспоминание о ней вызвало у него легкую грусть. Ещё не так давно, каких-нибудь десять лет назад, Сергей был в шаге от принятия священного сана. В духовной семинарии, где он учился, молодые люди становились священниками на последнем, четвертом, курсе. Будучи лучшим среди учащихся, Сергей уже считал недели до того момента, когда в соборном храме его, подхватив под руки, поведут к алтарю иподиакона. Потом, один из диаконов трижды обведет его вокруг престола, и он опустится на колени. После возложения рук епископа и торжественной молитвы, возводящей «благоговейнейшаго иподиакона Сергия, во диакона», церковный хор грянет в его честь «Аксиос!» и он произнесет первую в своей жизни ектению…