Подглядывающая

Он отстраняется внезапно, в глаза мне не смотрит – цепко оглядывает квартиру, и от этого кажется, будто поцелуй происходил только в моем воображении.

Ну и кто из нас несерьезно относится к ситуации?!

– Перчатки не снимай, – командует Эй неожиданно теплым голосом. – Иди, проверь кабинет, я займусь спальней.

– А ссапоги?

– Чтобы хозяйка квартиры, внезапно придя, увидела наши пары обуви, любовно жмущиеся друг к дружке? Просто тщательно вытри подошвы о ковер, – выговаривает мне Эй и уходит.

«Проверь кабинет», – мысленно передразниваю я его.

Будто я только что прошла курсы по обыску квартир.

Что проверять? Как? На что обращать внимание?

Пока я просто пытаюсь привыкнуть к ощущению, что незаконно нахожусь в чужой квартире. А еще к тому – что это квартира брюнетки, которая столько месяцев не выходила у меня из головы. Благодаря Эю, я уже многое знаю об этой женщине, а теперь я будто могу до нее дотронуться.

Квартира небольшая, но кажется просторной – мебели очень мало, все встроено, спрятано. Светло. Все таких… ласковых оттенков: теплое дерево, беж, сирень.

Заглядываю на кухню. Это и кухней-то сложно назвать – скорее, склад коробок, альбомов и фотографий в рамах. Рената не любит готовить – это даже мне понятно. Если она и кушает дома, то делает это в кабинете.

Здесь идеальный порядок сочетается с неряшеством. Книги на полке стоят корешок к корешку, карандаши в стаканчике на столе заточены так, что коснись – и проколешь палец. Объективы на полке разложены по размеру. Ни пылинки. Но при этом кардиган валяется под стулом мятой кучей, а возле ноута стоит бокал вина с отпечатком губной помады и блюдце с крошками. Пахнет деревом, лаком и едва уловимо – цитрусом.

То, что я вижу, – это важно? Эти сведения нужны?

Только сейчас я начинаю по-настоящему ощущать, что нарушаю закон.

Иду к Эю, чтобы задать вопросы, которые во мне скопились.

Заруливаю в спальню – и у меня на полном серьезе сердце пропускает удар.

На меня смотрит брюнетка.

Брюнетка стоит ко мне спиной, расстегивает алыми ноготками застежку алого лифчика и, повернув голову, замерев, не мигая – так же как и я – разглядывает меня в упор.

Проходит несколько секунд прежде, чем я осознаю, что это не настоящая женщина, а ее фотография с выставочной инсталляции Стропилова, на которой я побывала.

Опускаюсь на край незаселенной кровати.

Перевожу дух.

Очень большая кровать – как две мои. Или три. Все-таки две. Но кажется, будто три.

Одеяло на кровати скомкано. Простыни темно-синие – цвета ночного неба, шелковые, как в эротическом фильме. Провожу по ним ладонью – какие же гладкие! Может, спать на них не очень удобно, зато, наверняка, на них очень приятно… Я обрываю свои мысли – будто Эй может подслушать.

Он копается в ящике комода с нижним бельем, и от этой картинки мне становится не по себе.

Эй правильно расценивает мое выражение лица.

– Вот поэтому женщины и прячут в таких полках самое важное – будто у тех, кто проводит обыск, должны быть моральные принципы.

Похоже, я совсем не гожусь для этой роли.

Жутко хочется отпроситься, как в школьные годы во время контрольной, – подождать Эя с обратной стороны двери.

Но я все еще держусь. Исследую комнату: заглядываю под кровать, выдвигаю полки прикроватной тумбочки, смотрю, не скрывается ли кто за ширмой.

– Эм, зая, глянь, что я нашел, – Эй жестом манит меня к шкафу. Раскрывает дверь – и на меня всем своим видом выпячиваются, будто вываливаются, несколько рядов наручников, плеток и разных штуковин, о предназначении которых я могу только догадываться. Вот тебе и ласковые оттенки. Прежде чем судить о человеке, загляни в его шкаф.

– Какова оторва! – с огнем в глазах произносит Эй, щелкая плетью в воздухе.

На этом моменте я окончательно убеждаюсь, что сыщик из меня никакой, и Эй прекрасно справится в одиночку. В конце концов, должен ведь кто-то стоять на шухере. Или как там это называется у профессионалов.

– Пподожду зза дверью! – говорю я тоном, не принимающим возражений.

Разворачиваюсь – и слышу, как в замке проворачивается ключ.

Машинально пытаюсь запрыгнуть в шкаф – Эй ловит меня едва ли не на лету и тянет в противоположную сторону. Мы замираем за ширмой в ту самую секунду, когда распахивается входная дверь.

Я словно окаменела – не двигаюсь и какое-то время даже не моргаю. Только быстро и громко стучит сердце, будто резиновый мяч об асфальт. «Противозаконно», – единственная мысль, которую генерирует мой мозг.

Слышу шорох в коридоре. Прикрываю глаза – и теперь мне проще «увидеть», как Рената снимает сапоги, расстегивает куртку, вешает ее на вешалку. Хлопает дверца шкафчика.

Пытаюсь оценить свое положение. Ширма – плетеная, в японском стиле – не просвечивается, заметить нас можно лишь через узкие щели на стыковке составных частей. Но за нами – занавески, на их фоне нас не рассмотреть, если мы не двигаемся. Не самое плохое место. Наверняка, Эй заприметил его раньше. Он все просчитал. Кроме того, что Рената вернется так не вовремя.

Бросаю взгляд на Эя. Он прикладывает указательный палец к губам.

Склоняюсь к щели, чтобы следить за происходящим.