Подгоряне

Я уже говорил, что кукоаровцы были очень огорчены, когда районный центр

из Теленешт перенесли в Калараш. И все-таки и в их крови возгорался огонек

патриотизма, когда они узнавали об очередном успехе на гастролях "Чобанаша".

Чем прежде мог похвастаться Калараш? Разве что железной дорогой с крохотным

вокзальчиком, у которого останавливались лишь местные поезда, а курьерские,

несущиеся от Софии через Бухарест в Москву, высокомерно мчались мимо с

сумасшедшей скоростью. Даже до войны, если бухарестский экспресс и

останавливался у каларашско-го вокзала, то делал это перед рассветом и его,

кроме полусонного железнодорожного начальника, никто и не видел. Не знаю уж

почему, но все называли этот поезд "акселератом". Любопытные барыньки,

едущие из Бухареста, поглядывали в окно на ледащенький городок и

снисходительна улыбались. Бедные люди Калараша лепились со своими домиками

поближе к железной дороге. Эти-то домики и были предметом барских брезгливых

улыбок.

Во время войны городок был полностью разрушен и теперь вырос из пепла

совершенно другим. Дома, построенные из ракушечника, были беленькие,

привлекательные. Среди них были и высокие. Все улицы асфальтированы. Из

Калараша бадица Василе Суфлецелу вместе с почтой привозил в наше село и

специалистов "разных профилей". Он оставил безрезультатные поиски кладов и

занялся более перспективным делом: отыскивал средисвоих односельчан таланты.

Наверное, к этому его подвигнули частые передачи по телевидению под рубрикой

"Алло! Мы ищем таланты!" Ну, вот он и искал. Привозил в Кукоару либо

журналиста, либо работника культуры, либо какого-нибудь умирающего от

безделья искусствоведа. Привезет и тащит в дом, где ему, бадице Васнле,

померещился талант танцора ли, музыканта, певца. Так своенравная дорога

изыскателя вывела почтальона на упомянутого выше Ванюшку. Бадице Василе

показалось, что у этого сорванца голос такой, что ему мог бы позавидовать

сам Робертино Лоретта. И этим феноменом оказался "сибиряк", внук Георгия

Негарэ, мальчик, которого Вероника, дочь Георгия, не принесла, а привезла в

подоле откуда-то аж из Сибири. Родила его от запаха весенних цветов, как

говаривали односельчане. Бадица Василе выслеживал и вынюхивал этого

"сибирячка", будто охотничий пес, не выпуская из виду ни на минуту. Искателя

талантов смущало немного то, что обладатель невиданного и неслыханного

голоса оказался внуком Георгия Негарэ, посаженного отца бадицы Василе.

Гоняться за родственником вроде бы не совсем удобно. Если б он был чужим,

тогда... И вообще, как же, живя по соседству, на одной улице и на одном

порядке, бадя Василе раньше-то не знал, какое сокровище находится у него под

боком?! А сейчас попробуй поймать его и заставить петь перед районным

журналистом, который, кстати, охотно согласился приехать в эти края, но

вовсе не для ловли талантов, а для того, чтобы порыбачить... Все ребятишки

как ребятишки: играют в чушки, называя эту игру хоккеем, играют в жмурки, в

ножички, в камушки. Проигравший получал одно иг то же наказание: глядеть,

чтобы коровы не ушли в виноградники. Играл и Ванюшка, но петь не пел,

паршивец! Пел, говорят, когда его никто не видел. А на людях, хоть ты его

убей, петь не будет! У этого "сибирячка" было воистину сибирское упрямство.

Стоял перед тобой как столб, надувал губы и молчал, хоть кол на голове теши!

Не то что песни, из него и слова не вытянешь даже крючком. Не помогали ни

увещевания дедушки, ни ласки и гнев Вероники, его матери: "Да спой же ты,

негодяй! Не выпадет же у тебя язык изо рта!.."

Ванюшка молчал и глядел на своих мучителей глазами дикого камышового

котенка, готового вонзить когти в любого, кто вздумал бы притронуться к

нему.

В конце концов бадица Василе подкараулил упрямца.

В степи, на выпасе скота, на Ваньку накатывала охота попеть, В этом

случае он уходил подальше от своих сверстников, угонял и собственную корову

подальше от стада, куда-нибудь под деревья в глубине оврага. И там,

прислонившись спиною к стволу ветлы или вяза, начинал петь. Вот тут-то

бадица Василе и подкараулил его. Но чтобы не вспугнуть солиста, не стал

обнаруживать себя. Пригласил одного парня из каларашского оркестра и уже

вместе с ним продолжал охотиться за Ванюшкой. К краю оврага они подползали

по-пластунски, как настоящие разведчики на войне, отправлявшиеся за

"языком", Тут, у кромки, бадица Василе поднимал настораживающе руку, шептал:

"Тс-с-с!.. Подождем, когда запоет!"

Но чертов сын не пел, будто догадывался, что его подслушивают. Не пел

тогда, когда вокальные его данные мог по достоинству оценить специалист!

Однако руководитель оркестра по упрямству не хотел уступать дикому певуну,

потому что продолжал держать в Кукоаре своего представителя с единственной

целью: подслушать голос мальчишки. Не стоял в стороне от этого "мероприятия"

и дедушка. Когда видел бадицу Василе с оркестрантом, начинал громко,