Подготовка к исполнению замысла

Понимаю: «Опять внутри меня происходит борьба между гормональными эгоистичными желаниями подростка и памятью умудренного опытом человека». «А что мне может подсказать будущий опыт?» — задаюсь вопросом. Железобетонный тыл мне может обеспечить жена, типа Ольги с туристического слета или Таньки из лагеря. Такие женщины способны взойти на костер ради любимого или, как минимум, отправится в Сибирь. Однако любовь, насколько знаю, быстро проходит. Смогу ли поддерживать такие отношения долгие годы? Одноклассницы — Маринка и Танька сохранят свою женскую привлекательность до старости, насколько помню. Танька способна создать крепкий тыл, судя по характеру. А как сложится моя вероятная жизнь с импульсивной, порывистой и энергичной Маринкой? «Мы выбираем, нас выбирают».

«Может, зря все усложняю?» — появляется подленькая мысль. Пусть все идет так, как идет. Пока о ближайшем будущем ничего не известно буду поддерживать прежние неопределенные отношения со всеми девчонками. При случае тайно встречаться со всеми, не мешая их прежним отношениям с ребятами. А свои желания и потребности — подавлять, стиснув зубы. Похоже, это самое верное решение.

«Но может, я ошибаюсь в своих оценках?» — оправдываю мысленно себя. Ведь совсем недавно был уверен, что знаю одноклассниц. Таньку считал расчётливой стервой, а оказалось, что она готова ради меня пойти против матери и меркантильного расчета. Полагал, что Маринку не интересует ничего кроме танцев и ее Вовки. Но стоило ей сойтись ближе со мной, как девчонку словно подменили. Какая энергия высвободилась, сколько радости у нее видел каждый день в школе! Куда делась ее привычная сдержанность и незаметность? «А может, я и сейчас ошибаюсь?» — снова приходит мысль. Сколько раз я убеждался, что женщин понять не возможно. У них совсем другой образ мышления и полное отсутствие логики.

— Сережа, а что ты принес за свертки? — отвлек меня от размышлений вопрос Екатерины Федоровны, — я часть сложила в прихожей.

— А! Это я Маринке купил, — вспоминаю про забытые подарки и встряхиваю головой, отрешаясь от посторонних мыслей.

Женщина удивленно смотрит на меня, а Маринка вскидывается, прервав рассказ о девчонках «Вдохновения»:

— Какие свертки?

Вскакивает и вылетает из кухни. Похоже, она даже не заметила, что я явился не с пустыми руками.

— Марина! — вскрикивает укоряюще ее мать.

Через некоторое время из глубины квартиры доносится восторженный Маринкин вопль:

— Мама! Иди скорее сюда! Смотри, что мне Сережка принес!

Екатерина Федоровна поднимается, разводит в недоумении руками, и виновато улыбнувшись мне, выходит на зов дочери.

— Марина! — слышу ее возмущение в голосе, — что ты творишь?

Поднимаюсь и иду к Маринкиной комнате. По ее комнате, похоже, промчался локальный тайфун. Везде валялась оберточная бумага, целлофановые пакеты вперемешку с предметами женской одежды. Маринка восторженно рвала пакеты, выхватывала новую вещь, рассматривала или прикидывала на себя, вновь рассматривала, откидывала и в нетерпении тянулась за следующим пакетом. Ее мама стояла в дверях и осуждающе качала головой. Я стоял за ее спиной и любовался по-детски непосредственной и радостной Маринкой.

Та заставила нас войти в комнату и прикрыть дверь. Ей понадобилось второе зеркало на двери. Когда свертки кончились, Маринка стала вновь прикладывать отдельные вещи на себя, разглядывая так и этак себя в зеркала. Причем старалась, похоже, глядеть в оба одновременно. Иногда пыталась дефилировать по комнате, раскидывая ногами валяющуюся оберточную бумагу. Последними из верхней одежды были женские джинсы. «Вроде бы чуть длинны», — отмечаю про себя. Отложив джинсы, Маринка взяла пакеты с нижним бельем и колготками. Взглянув на маму, виновато посмотрела на меня и со вздохом отложила. Снова схватила женский демисезонный плащ светлого бежевого цвета и приложила к себе:

— Мама! Ты посмотри, какая прелесть!

Крутнулась вокруг себя, стараясь увидеть себя в оба зеркала.

— Сколько же все это стоит? — ужаснулась Екатерина Федоровна, обернувшись ко мне.

— По деньгам, — отвечаю неопределенно, — я могу позволить себе покупать такие вещи. Посмотрите, как Маринке все идет. Угадал с размерами, — отвечаю удовлетворенно. — Только джинсы, вероятно придется подогнуть, — предполагаю.

— Я их загну. Так многие ходят, — заявляет Маринка, прикладывая джинсы вновь к себе.

— Не красиво будет. Лучше сделать так, как у меня. Прострочить на машинке желтой или синей нитью, — рекомендую и показываю срез низа на своих.

— Сережа, кем работают Ваши родители? Мы ведь из-за моей егозы с Вами совсем не поговорили, — спрашивает Маринкина мама.

— Не переживайте насчет денег Екатерина Федоровна. Деньги законные и заработаны мной, — заявляю, пытаясь успокоить родительницу. — Простите, у меня назначена встреча, и я уже опаздываю, — пытаюсь откланяться.

— Мама! Опять ты за свое? — Маринка откидывает джинсы и с упреком смотрит на мать.

Потом берет меня за руку и отводит к креслу.

— Мама, мне Сереже надо кое-что сказать, — многозначительно сообщает в сторону двери, но смотрит на меня.