Подьячий Разбойного приказа

— Викешенька… — Клава, заметив, что я ушел куда-то мыслями, замолчала, а потом, посмотрев на меня своими огромными голубыми глазами, решилась, — А ты меня любишь?

— Люблю, Клавочка, — ласково улыбнулся я.

— Так же, как остальных? — с надеждой спросила она.

Нет, все же воспитание, которому подвергаются боярские дочери — что-то нездоровое. Как же оно психику ломает, если девчонка согласна, чтобы ее любили ХОТЯ БЫ так же, как остальных? Быть самой любимой, как Аглашка, она даже не претендует. Потому что настолько не уверена в себе, что явно считает себя недостойной любви.

— Так же, — снова улыбнулся я.

— Правда-пра…ммм

Я прервал ее вопрос поцелуем.

— Правда-правда, Клавочка.

И знаете — вот это вот сияние в ее глазах… Да я теперь готов горы свернуть, не то что в какой-то там Дом влезть! Штурмом его взять! В одиночку! Голыми руками!

Хотя, нет — насчет голых рук я все же преувеличил.

* * *

Переполненный энтузиазмом, я прошагал на кухню, где тетя Анфия колдовала — фигурально выражаясь — над рыбными пирожками. Ну, чтобы при случае угощать Михайлу Потапыча, мало ли он опять сорвется с цепи.

— Вике… — больше тетя ничего сказать не успела. Я обнял ее и крепко-крепко поцеловал. Прямо в губы. Ну… если честно, мне пришлось слегка привстать на цыпочки — тетя повыше меня — но она, надеюсь не заметила.

Когда я ее отпустил, тетя стояла, ошарашенная, хлопая круглыми, как у совы, глазами.

— Фиечка, я тебя люблю! — заявил я, переполняемый все тем же ощущением личного всемогущества.

Тетя села.

— А как же девочки? — растерянно спросила она.

— Их я тоже люблю. Я вас всех люблю. Совершенно одинаково.

— Уф… — тетя Анфия вздохнула с облегчением, — А то я испугалась, что… Ну, в смысле — я для тебя немножко старовата.

— Тетя, ты нисколько не постарела, — не покривил душой я, — и не менее прекрасна и очаровательна, чем молоденькие девочки.

— Ох, проказник вырос… — тетя слегка покраснела, хихикнула и чмокнула меня в макушку.

* * *

— Викешенька… Викешенька… Викеша!!!

— А?! — вскочил я, не понимая спросонок, что происходит.

Надо мной нависала Дита. Уперевшая руки в боки, и грозно постукивающая ногой.

— Нам нужно поговорить! — заявила она, увидев, что проснулся и сел на кровати.

— О чем? — ночь на дворе, какие разговоры?!

— О нас с тобой.

— А что с нами с тобой?

Дита заложила руки за спину и прошла туда-сюда:

— Ты! — она резко развернулась и ткнула в мою сторону пальцем, — Ты уже поцеловался со всеми своими девушками!

— Ну да, — не стал отрицать я. Значит, эта бесовская вредина все же подсматривала за нами с Настей в ту ночь.

— Со всеми! Кроме меня!

— Погоди, — не понял внезапной претензии я, — Ты ведь не можешь меня коснуться, а я тебя. Как мы должны целоваться?

— Как хочешь! Придумай что-нибудь!

— Но…

— Ты меня не любишь!

— Люблю!

— Докажи!

— Ну и как?

— Целуй!

Ох-хо-хо…

— Стой, — приказал я и встал с кровати.

— Как? — Дита, явно настроенная на полуночный скандал, растерялась, — Как встать?

О чем она вообще думает?! Или это я о чем-то не том подумал?

— Смирно стой, — распорядился я и подошел к ней, — Вытяни губы.

Дита послушно вытянула их и закрыла глаза. Вот что у девушек за привычка? Хотя… Сам же закрываешь их при поцелуе…

— Открой глаза.

Глаза бесовки послушно распахнулись. Она чуть отшатнулась, увидев мое лицо рядом со своим. Я протянул свои губы и коснулся ее бесплотных губ.

Я ничего не почувствовал и Дита, я уверен, тоже, но для нее, судя по всему, был важен сам факт. Ресницы часто-часто захлопали.

— Викеша… Викешенька… Я…

Она развернулась и сбежала прямо сквозь стену. Потом просунула голову обратно:

— Я для тебя всё сделаю! Всё, что хочешь!

И скрылась окончательно.

Я лег в кровать, закутался в одеяло и закрыл глаза. Меня переполняло чувство уверенности в себе. Ведьмочка, бесовка, скоморошка, взрослая женщина, княжна — и все они любят меня!

Да я… я… всё могу!

* * *

Чувство всемогущества продержалось до самого утра следующего дня. И разлетелось на осколки.

Как говорят, хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах. Господи, я ведь тебе ничего не рассказывал! Вот зачем ты так надо мной посмеялся?!

Дита утром решила отправиться в Дом в качестве разведчика. Верно — она проходит сквозь стены, ее никто не видит, зато она сама может увидеть и запомнить все, что нужно.

Вот только ничего разведать она не успела. Дита прилетела ко мне, вся на нервах и сказала, что в Доме кого-то ждут — с самого утра суматоха, все моют, скребут, наводят порядок и готовят торжественные блюда.

Я рванул к дороге и успел как раз к тому моменту, когда к подъему на холм подъехали три кареты. И не поленился же кто-то тащить их через всю Русь — раньше такого транспорта в Мангазее не наблюдалось.

Кареты открытые — день сегодня на удивление солнечный и безоблачный — поэтому можно было рассмотреть тех, кто прибыл в Дом.