Подходящая работа

— Накопителя были оставлены в зарядном секторе. Поскольку следующий день был выходным и внеплановые работы проводились только в зонах один и четыре, технические зоны два и три согласно «Инструкции по базе» были отключены от энергопитания, в них работало только дежурное освещение. По исчерпанию аварийных накопителей, одной из криокапсул была проведена аварийная процедура разморозки. Разумный, находившийся в криокапсуле, был обнаружен техником четвертого ранга Макутой, отбывающим наряд вне очереди. Также техником зафиксирована аварийная индикация криокапсул, о чем было доложено дежурному по базе.

Поскольку лейтенант сохранял молчание, Стенг продолжил более бодрым тоном:

— Оперативная реакция нашей секции позволила незамедлительно возобновить питание второй зоны и избежать срабатывания процедуры аварийной разморозки других капсул. Разумный, обнаруженный техником Макутой, в данный момент находится в медицинской секции, его здоровью ничего не угрожает, — закончил доклад Стенг.

Лейтенант некоторое время молчал, разглядывая подчиненных. Вздохнув, он сказал:

— Хорошо, объясню как для слабоумных. Сейчас на станции проводится расследование. Причем на очень интересную тему: «Халатность, повлекшая опасность для здоровья и жизни разумного». Если бы аборигена не нашел Макута, то на утро мы бы имели его труп и, возможно, трупы всех, кто был в криокамерах. Поскольку их замораживали в экстренном режиме, то до утра они бы просто не дожили. Вижу, до вас начала доходить вся глубина жопы, в которой мы оказались. По «Регламенту обслуживания капсул», демонтаж накопителей во время работы капсулы категорически запрещен. Как можно перепутать два совершенно разных регламента, мне не понятно.

У Стенга начало дергаться правое веко. Убийство разумного — самое страшное преступление в Содружестве, страшнее только массовое убийство. Халатность, повлекшая смерть, — это почти то же, что и убийство. То есть, если бы Макута не нашел аборигена, им бы грозило до двадцати лет рудников. От одной мысли об этом техника пробил озноб.

Оглядев подчиненных и удостоверившись, что их достаточно проняло, лейтенант продолжил:

— Мне нужно что-то доложить командиру Базы о принятых мерах, поэтому приказываю:

— Технику четвертого ранга Арно Макуте объявить благодарность и премировать месячным окладом, — и пробурчал: — Я ему сам еще бутылку горлодера выставлю, из такой задницы вытащил.

— Идиота четвертого ранга Фаруда, перепутавшего регламент обслуживания накопителей и «Регламент обслуживания капсул», посадить в карцер до окончания расследования. Технику первого ранга Стенгу вынести порицание и наложить взыскание в размере оклада за отсутствие контроля за действиями подчиненных.

Стенг даже возражать не стал, ведь было ясно, что им очень повезет, если все ограничится только этим.

— Наложить на техника первого класса Пилина взыскание в размере половины оклада за нарушение трудовой дисциплины, — и заметив вскинувшегося было техника, сказал: — Накопители были доставлены к зарядной секции за десять минут до окончания рабочего дня, но там уже никого не было. Твоя секция — тебе и отвечать. Может быть, если бы там узнали, откуда дебил приволок накопители, шухера и не было бы. А теперь свободны. Кругом, шагом марш!

Вышедшие из кабинета лейтенанта техники переглянулись.

— Может, пронесет? — с надеждой сказал Стенг. Пилин, сплюнув, ответил:

— Может, и пронесет. А я пошел своим пистона вставлю, а то расслабились, понимаешь, — и направился в сторону зарядной секции.

Евгений Полоз, 29 лет, выпускник КПИ,

специальность — интеллектуальные системы

принятия решений, программист.

Второе пробуждение кардинально отличалось от первого в лучшую сторону. По ощущениям, я лежал на мягкой кровати, укрытый теплым одеялом.

Открыв глаза, я оглядел небольшую комнату, в которой оказался, но ничего интересного не увидел. Мебель, кроме моей кровати, в комнате отсутствовала. Стенные панели либо металлические, либо из похожего материала и такого же типа дверь.

Когда я сел на кровати, то взглядом наткнулся на большой индикатор, встроенный в изголовье. Судя по всему, он отражал мои текущие медицинские параметры. Из них понятны были только пульс, давление и вес. Еще раз, оглядев комнату, снова вернулся к индикатору.

Тут меня как пыльным мешком ударило — табло индикатора отображало надписи на совершенно незнакомом языке, но в то же время с их чтением не возникало абсолютно никаких проблем. Попытка вспомнить, когда же это я успел выучить новый язык, успехом не увенчалась. Пока мозг буксовал, пытаясь найти разумное объяснение происходящему, в комнату вошел мужчина в серебристом комбинезоне.

— Доброе утро! Я вижу ты очнулся, — поприветствовал он меня. — Как тебя зовут? Полное имя, если можно.

— Евгений Дмитриевич Полоз, — ответил я.