Подкидыш

Итак, с сердцами, преисполненными надежды, двенадцатого марта Гарри и люди Морлэндов вместе с остальной армией вышли из лондонских ворот; войско вели златокудрый король Эдуард, самый красивый мужчина во всем христианском мире, и граф Уорвик, величайший из лордов Англии.

Экс-королева и её армия отступали весьма поспешно, и только достигнув Таутона, расположенного всего в пятнадцати милях от Йорка, войска Эдуарда нагнали их, вынудив остановиться и принять бой. Это страшно обрадовало Гарри.

– Потом будет недалеко возвращаться домой, – объяснил он своим людям.

Это было двадцать девятого марта.

– Вербное воскресенье, – заметил кто-то.

– Значит, на Пасху будем дома, – ответил Гарри. – Король Генрих не стал бы сражаться сегодня, в святой праздник.

– Зато королева станет, помяните мое слово. Ну а уж наш Эдуард не даст захватить себя врасплох! Его-то не обманешь теми уловками, на которые попался его отец. Сражение будет сегодня, можете быть уверены.

Воины взглянули на небо. Оно было затянуто темными, серо-стальными тучами, несущимися низко над землей. Ледяной ветер сек лицо, как бритвой.

– Похоже, пойдет снег, – заметил кто-то. – Темно, как ночью.

Из мрака выехал посыльный.

– Значит, так, ребята, – весело проговорил он. – Стройтесь. Вы знаете свою позицию.

– Где противник?

– Скоро сами увидите. На небольшом поле, вон там, между дорогой и ручьем. Поспешите.

– В бою хоть согреемся, – поворчал один из солдат, пока они поднимались с земли. – Я уже несколько дней не чувствую своих ног.

– Нашел о чем беспокоиться, – ответил ему Гарри. – Лучше думай о том, как тебя встретят дома. Если бы можно было подняться на вершину вон того холма, готов поклясться, что оттуда было бы видно «Усадьбу Морлэндов».

Люди весело рассмеялись и, подобрав оружие, заняли свои места.

Армия королевы численностью превосходила отряды йоркистов более чем вдвое. Они поняли это, едва завидев неприятеля. Пока люди Морлэндов стояли, ожидая, когда их пошлют в бой, Гарри, у которого появилось теперь истинно солдатское чутье, успел заметить, что и позиция у противника более выгодная: королевские войска размещались на пологом склоне холма, а небольшой ручей, называвшийся Кок Бек, защищал их с фланга. Свинцовое небо, казалось, опустилось еще ниже, словно грозя придавить людей к земле, и Гарри уже более весело подумал, что дело йоркистов все-таки правое. И если черно-серые тучи – это предзнаменование, то предзнаменование, доброе для сторонников Эдуарда. А ведь у них есть еще и собственный талисман, внезапно пришло в голову Гарри, когда он увидел короля Эдуарда, занимающего свое место в рядах армии. Эмблема – изображение солнца в зените, красовавшееся на шелковом плаще нового государя, – неожиданно ярко вспыхнула в царившем вокруг полумраке, как будто из-за туч выглянуло на миг настоящее солнце. «Темные тучи – им, – подумал Гарри, – и солнечный свет – нам. Господь на нашей стороне». И, забыв о едва затянувшейся сабельной ране на руке, юноша улыбнулся, крепче стиснул свой меч и продолжал ждать сигнала.

Поначалу казалось, что йоркисты вполне могут и проиграть это сражение. После того, как они в первой атаке немного потеснили противника, битва постепенно переместилась на их собственные позиции, и начало складываться впечатление, что численно превосходящие силы врага могут разгромить войско короля Эдуарда. Белый заяц все время был в самой гуще боя на правом фланге. Вокруг падали убитые и изувеченные, рана на руке у Гарри открылась, и меч врага оставил рядом с ней еще одну кровавую отметину. Если бы юноша был более опытным солдатом, то уже знал бы, что именно сюда, в руки, чаще всего и ранят всадников. В руки и еще в незащищенные бедра.

Йоркисты уже почти отступали. Запахло поражением. И тут случилось чудо: Господь наконец явил им знак, которого все они так ждали, веря, что Он на их стороне. Темные грозные небеса неожиданно разверзлись и осыпали их белым снегом, который закружился у воинов над головами. Сначала снегопад был слабым, но потом белые хлопья повалили все гуще и гуще. Одновременно поднялся ветер; он громко завыл в узкой долине и стал швырять снежные комья ланкастерцам прямо в лица, ослепляя королевских солдат. Их силы таяли, они начали отступать. С дикими криками йоркисты ринулись вперед.