Подкидыш

– Да, знаю, – ответил герцог. – Она попала в руки настоящего мерзавца, который пытался использовать ее в своих целях. Думаю, Белинда была очень несчастна с тех пор, как сбежала из Бата. Но хотя она действительно совсем глупенькая девочка, полагаю, невинность свою она сохранила. – Джилли сделал паузу. – Наверное, будет лучше, если я расскажу вам все, что мне стало известно о ней, – продолжал он, глядя в широко открытые от удивления голубые глаза миссис Мадгли. – Я уверен, вы не станете судить ее строго… Но было бы неправильно что-то утаить от вас!

Миссис Мадгли явно забеспокоилась, однако ничего не ответила. Впрочем, по мере того как он излагал ей историю Белинды, тревога женщины стихала. Она часто качала головой и осуждающе цокала языком, но в конце, вздохнув, произнесла:

– Все дело в том, что она подкидыш, ваша светлость. Ее никто как следует не воспитывал. Конечно, те нянечки в больнице делают все, что могут, но это не идет в сравнение, а иначе и быть не может. Несчастные детки не знают, что такое собственный дом и любящие родственники. Эта девушка мне всегда напоминала сорванный с дерева лист, который ветром занесло к нам в дом. Белинда не знает, ни откуда она, ни за что ей хвататься. Надеюсь, ваша светлость меня понимает. – Он кивнул. – Я никогда не считала ее плохой, хотя видела, какой ерундой забита ее голова.

– Нет, она действительно неплохая, – согласился с женщиной герцог. – Однако у нее есть одна ужасная черта – она готова пойти за любым, кто предложит ей шелковые платья или побрякушки!

– Ах, в больнице для подкидышей, куда мой сын ездил в надежде, что они что-то о ней знают, ему сказали: ее отец был знатным господином. А знатные господа всегда очень легкомысленны, – пояснила миссис Мадгли. – Белинда – дитя любви. Я покривлю душой перед вашей светлостью, если скажу, что мечтаю о том, чтобы мой сын на ней женился. Но я не могу видеть его страданий с тех пор, как он потерял ее. Когда у Белинды появятся свой дом и детки, она уже никуда не сбежит. И думаю, я смогу наставить ее на путь истинный, потому что на ферме ей очень понравилось, к тому же, должна признать, в больнице ее научили и печь и шить!

– Да, – произнес герцог, снова оглядываясь вокруг. – Здесь она будет счастлива. Мне показалось, в Лаура-Плейс ей не по себе. Там все ей незнакомо, и, думаю, она побаивается леди Эмплфорт. И она все время вспоминает вашего сына и вас. – Джилли улыбнулся. – Она сказала мне, что вы были к ней очень добры. Ни от одной другой женщины Белинда не видела столько добра.

– Бедная девочка! – растрогалась миссис Мадгли. – Привозите ее ко мне, сэр, и пусть не боится, что я буду ее бранить, потому что кем надо быть, чтобы ругать такую хорошенькую и глупенькую девчушку, как она!

Чья-то тень заслонила дверной проем. Герцог, подняв голову, увидел крепкого молодого человека в бриджах и рубахе с рукавами, закатанными до локтей загорелых рук. У него было простое открытое лицо, широко посаженные серые глаза, и он глядел на гостя в упор. Мать, вскочив со стула, подошла к сыну, упрекая его за то, что он не надел пиджак и не вымыл руки, прежде чем войти в дом. Мягко отстранив ее, он произнес, не сводя пристального взгляда с герцога:

– Мама, мистер Моффат сообщил мне, что его светлости герцогу Сэйлу что-то известно о Белинде.

– Да, да, но поклонись же, Джаспер, немедленно! – упрекнула сына мать. – Его светлость так добр к нам, ты себе даже представить не можешь!

– Да неужели! – угрюмо отозвался Джаспер.

– Джаспер, как ты себя ведешь? Стоишь тут, словно последний олух! Уж не знаю, что о тебе подумает его светлость! К тому же он хочет подарить Белинде пятиакровое поле!

Черты мистера Мадгли, казалось, заострились.

– Да мне все равно, – произнес он. – И я не понимаю, мама, с чего это вдруг такая щедрость!

Герцог, поднявшись, произнес:

– Уж точно не по той причине, которую вы вбили себе в голову. Давайте выйдем. Нам лучше поговорить об этом наедине.

– Согласен, – протянул мистер Мадгли и отступил в сторону, выпуская его светлость из кухни.

– О господи! – прошептала миссис Мадгли, обращаясь к Моффату, который осторожно проскользнул в дом вслед за своим юным другом. – Я надеюсь, мой Джаспер не оскорбит его светлость! Мистер Моффат, вы же его знаете! Такой же упрямый, как его отец, и уж если что втемяшит себе в башку – его с этого не столкнешь! Что с нами будет, ежели он скажет что-то такое, что не понравится его светлости?

– Герцог не обидится на Джаспера, – ответил Моффат. – Он не такой, как его дядя, который, так сказать, не замечает нас, простых смертных. Я знаю его с тех пор, как он был болезненным мальчуганом в коротких штанишках. Я снимал его с деревьев, когда ему случалось на них застрять, и учил обращаться с ружьем. Клянусь, мир еще не видел такого добродушного паренька, как его светлость! Более того, мэм, он умеет общаться с людьми. И хотя с виду неказист, я очень удивлюсь, если он мигом не приведет вашего Джаспера в чувство.