Подкидыш, или Несколько дней лета

Фёдор тоже долго не мог уснуть. То ему мерещились чьи-то шаги возле дома, то дощатый пол в комнате начинал шуршать, то одеяло вдруг громко шипело, когда он ворочался. За окном оркестр сверчков пытался исполнить сороковую Моцарта, гудели жуки, звенели комары, лезли букашки, трава тоже стала громкой и голосистой. Ещё ему казалось, что он слышит, как миллионы червей заглатывают, жуют и выбрасывают переваренную землю, и к ним стремится шустрый крот лопатами – литаврами освобождая себе дорогу, сопя и смыкая челюсти на очередной пойманной жертве. Ночные бабочки сидели на стволе яблони и хлопали крыльями, как куры. Ох! В форточку влезла Кошка Зоя, походила по Фёдору туда-сюда, выбирая место, где прилечь и устроилась на подушке над его головой, напоминая рыжую шапку.

– Только, прошу тебя, не урчи! – попросил Фёдор.

– Хорошо, – ответила кошка, – но я боюсь, что не сдержусь. Сколько в тебе беспокойства!

– Сам мучаюсь.

Фёдор уснул, и ему приснилось городское кладбище.

Группа мужчин и одна женщина, несли урну с чьим-то прахом. Они шли мимо кварталов с ухоженными и неухоженными могилами и почти достигли края, где бетонная стена отделяла кладбище от железнодорожного полотна, по которому время от времени пробегали электрички и выстукивали, высвистывали свои песенки. На третьем ряду перед стеной на огороженном участке была уже выкопана могила и приготовлена мраморная плита. Фёдор не разглядел фотографию и надпись. После непродолжительного молчания, женщина передала урну в руки крепкого мужчины, который опустил её в ямку, засыпал землёй, затем, залил бетоном фундамент для мраморной плиты, поднял её вертикально и установил на цветочнице, на которой безутешной вдове полагалось высаживать незабудки и ландыши.

– Мир праху твоему, Андрюша, сказала женщина. Спи спокойно, друг мой и муж.

Одинокая слеза покатилась по гладкой тонированной щеке женщины. Двое хорошо одетых мужчин попросили у крепкого вырыть им лунки для кустиков сирени. Затем, опустили по кустику в лунку, заполнили пустоту землёй, притоптали дорогими ботинками и полили бутилированной водой. Кто-то уже посматривал на циферблат часов, которые носить было не стыдно, кто-то достал сигареты. Закурили после, выйдя гуськом за ограду и двигаясь к центральной асфальтовой дорожке. Фёдор приблизился к плите. Там была его фотография, которую он не узнал сначала, а потом, понял: «Это я, Андрей Никитин. Это моя дата рождения и дата смерти. Ты смотри, мужик, как мало ты прожил! Каких-то жалких тридцать пять лет!» Фёдор затрясся рядом со своей могилой то ли от ужаса, то ли от печали, то от счастья, что его похоронили, а он жив, вот тебе, здоровый и невредимый. «Стало быть, женщина с тонированной щекой была его женой. А эти парни в дорогих костюмах, кто они? Надо выяснить.» Он громко закричал: «Подождите!», – и рванул вдогонку по дорожкам кладбища, но люди исчезли. Ветер гнал по асфальту клубки сгоревшей бумаги. Это были его письма к ней. Он узнал свой почерк в уцелевшем углу листка. Анна. Её зовут Анна Никитина, в девичестве Толоконная. Как он мог жениться на женщине с такой фамилией? А те, что были с ней – его друзья. В ушах загремело, и он проснулся. Зои на голове уже не было. Стояла ночь. Он вспомнил. Мужчин звали Геннадий Белый, Евгений Демченко, Савва Добрый и Михаил Крэг. Никогда Михаил не рассказывал о происхождении своей английской фамилии, и язык знал не в совершенстве, но все звали его «Англичанин». Англичанин и Савва из всей компании были холостыми, остальные имели семьи. У Белого в семье были дети. А были ли дети у него? Он силился, но вспомнить не мог. Мужчин он знал дольше, чем свою жену. Они вместе учились в Финансовом университете на одном курсе. Учиться было легко, свободного времени было много. О! Эта невыносимая лёгкость бытия! Игра страстей и умов, опыт удовольствий. У кого из товарищей он увёл Толоконную? Она же была чьей-то невестой! Точно не у Крэга, он был одиночкой, ему никто не был нужен. У него с девчонками были трёхдневные романы, а после, Крэг аккуратно прощался с избранницей. Толоконную он увёл на спор. Это был открытый спор. В нём участвовали жених и остальные. Когда это было? Точно не на первом курсе и не на втором. Они уже почти окончили институт, и каждый из них уже имел своё дело.