Подкидыш, или Несколько дней лета

В магазин Юлька заходила с опаской – что скажет Вера, как смотреть на неё будет? Ведь она перед ней виновата – украла чужое счастье. Вон, у Верки лицо побледнело и тело осунулось. Но Вера, казалось, не замечала Юлю, и никого из покупателей не замечала. Она выслушивала заказы, выставляла продукты, но сама была где-то не здесь. Перемена произошла быстро, и никто из покупателей не досаждал вопросами, не мучил любопытством. Они сгружали купленное в пакеты и авоськи и расходились по домам, боясь, что чужое несчастье или болезнь прилипнет, если о нём или о ней спросить, и тем более, посочувствовать. Юлька подбирала слова, чтобы сказать, но тоже не могла ворваться в безмолвие Рукомойниковой. Иногда человека охватывает такая тишина, что всё остальное является шумом. Юля знала, что настанет день, и она пойдёт к Вере, и объяснится с ней, и примет всё что положено от обманутой и униженной женщины, но пока Вера никого не подпускала к себе, оставаясь в одиночестве. После работы Вера возвращалась домой одна, никто не провожал её, любовь куда-то улетучилась из легкомысленного Бедова. Она входила за калитку, открывала дом, прибиралась, шла к плите, готовила ужин, ела, и не дожидаясь прихода Аркадия, ложилась спать. Спать ей теперь хотелось всегда. На тумбочке рядом с кроватью она ставила стакан молока и накрывала его большим квадратом сахарного печенья. Аркадий приходил поздно, и когда переступал порог – встречался с тишиной. В доме также, как и в магазине что-то поменялось. Поменялся и взгляд Аркадия, он стал видеть, как серебряное облако сгущается вокруг Веры и распространяется по всему дому. Аркадий ходил по дому на цыпочках, тихо ел, тихо сидел за компьютером с чашкой чая, посматривая на свой прибранный уютный дом, на спину и затылок жены, которая спала, отвернувшись к стене. «Какая же она у меня красивая!», – думал Аркадий и на сердце у него теплело. Потом он забирался в кровать и обнимал Веру сзади, но она не отвечала на его ласки, и он затихал, не успев обидеться. Он уплывал в сон, а Вера вставала, ходила по дому, сидела на кухне и плакала, пила молоко с печеньем и ложилась спать. Аркадию снилась Юля. Он летел с ней через облака в небесную высь и ему было страшно от высоты, пустоты и бесконечности.

Отец Власий или Григорьев Валентин Денисович, ректор Александровской семинарии уже который день видел один и тот же сон: идёт литургия, и среди прихожан стоит ангел. Стоит, а потом подходит к Власию и выразительно смотрит на него.

– Чего тебе, ангел, – спрашивает Власий, – мне служить надо.

– Прости меня, отец, – отвечает ангел, – только во время службы могу явиться, в обычное время не могу. Я к тебе, отец, с просьбой от горнего мира. К тебе в семинарию человек придёт поступать. Имя его Гавриил. Возраст у него уже великий для семинариста, только вот к обучению и служению Бог его призывает, а раз бог призывает, возьми его. В Малаховской церкви священника сейчас нет, да и сама церковь сгорела. Пока будут её восстанавливать, ему должно обучиться. Не останавливай его в рвении, помоги, даже если чего знать не будет. Вот тебе рекомендация и благословение от отца Иллариона. Нет его в живых больше, и оттуда узрел он себе замену, и больше никто не сгодится, кроме Гавриила. В нём выстраданы законы краеугольные и на нём дух святой.