Подкидыши для майора

Понимаю, что данные Ваньки называть нельзя, попадут в базу данных, и через тридцать коротких минут сюда съедутся все – легавые, бандиты, опека. Подставлю себя, Полину, весь свой отдел.

Прокручиваю в голове всех, кто проходил по делу о подкидышах, вспоминаю давно забытую фамилию. Этого точно никто не кинется искать.

–Сидоров Александр Александрович.

После долгих расспросов, меня проводят в кабинет на сдачу крови.

Осматриваюсь, принюхиваюсь к специфическому больничному запаху.

Ухмыляюсь. Жизнь мента! Никогда не знаешь в какой момент, где окажешься!

Главное, не в морге! Этого уже не исправить. Остальное всё поправимо.

У меня берут кровь на ВИЧ, на группу крови.

Оставляют ждать результат в палате на кушетке.

Жду, бросая пустые взгляды на дверь. Думаю, как же так. Почему Полина не взяла тогда Темного? И вообще она себя странно ведёт.

До меня впервые дошло, что после той дурацкой просьбы об отпуске и моем категоричном отказе, девушка изменилась.

Очень сильно изменилась.

Никогда не думал, что Андреева такая своевольная, неподчиняемая и себе на уме.

Из моих раздумий меня вывел голос медсестры:

– Вставайте. Операция закончилась. Сейчас процедуру переливания сделаем.

Мысли о Полине тут же улетучились.

Покорно проследовал за сестрой в белом халате.

В огромной операционной вокруг стола столпились трое, они маячили мне, чтобы я ложился на вторую кушетку. Послушно двинулся туда, куда указали. По дороге бросил изучающий взгляд на пацана.

Бледный, хрупкий, и раненный по моей вине.

Воробушек.

Снова страдающий из-за взрослых.

Не везет ребенку.

После таких детских душевных травм, кто из него вырастет? Бандит с мертвой душой?

Не факт. Если родители были нормальными, дали хорошие гены, а в жизни ему встретятся добрые люди, то израненная душа может излечиться.

Руки сжались в кулаки, едва я подумал о его отце.

Придушил бы мерзавца собственными руками.

Кобель! Нагулял и бросил.

В сердце больно кольнуло, и тут же неприятно засосало под ложечкой.

– Ложитесь! Что уставились? Ребенку Ваша помощь нужна, а не кулаки.

Пока меня не прикрыли ширмой, наблюдаю за ребенком.

Только сейчас в его неподвижной маске боли и подчинения вижу знакомые черты.

Он безумно похож на кого-то очень знакомого. Копаюсь в памяти, перебирая всех детей знакомых.

Кровь течет по прозрачной трубке, и мне хочется спать.

Прежде чем закрыть глаза вспоминаю:

Ванька похож на меня в детстве.

Копия.

Только я уже тогда занимался спортом, мог за себя постоять. Плюсуем сюда, что я жил в полной семье, поэтому голодным не шастал по улицам, был рослым и сбитым пацаном.

А в целом он моя маленькая копия.

Надо же как бывает!

Посторонние люди могут быть похожи как родные.

И душа у него такая же ранимая как моя.

Волчья.

Одинокий волчонок, вынужденный искать себе пропитание.

И бежать.

Бежать за добычей.

Бежать от охотников – людей с недобрыми намерениями, чтобы самому не стать добычей.

Почему так? Не получив ответ, я засыпаю. Усталость и бессонная ночь вымотали меня в конец.

Просыпаюсь поздно. Или рано. Ничего не понимаю. Лежу в палате, на краю моей кровати сидит расстроенная Полина.

Едва открываю глаза, как она тут же кидается мне на шею:

– Климушка, ты как?

– Прекрати, – маячу ей, показывая глазами на старлея, застывшего у окна.

Полина с трудом отрывается от меня.

– Как пацан?

– Состояние стабильное. Спит, – докладывает Василевский, кидая на нас двоих изучающие взгляды.

– Это хорошо. Сколько я спал?

– Сейчас восемь вечера, – шепчет Поля, кидая на меня благодарные карие взгляды.

– Блин, – поднимаюсь, сажусь. Голова кружится безумной каруселью.

– Темного надо брать!

– Мы следим за домом, – с готовностью докладывает Васюта. – Пока никто не выходил, не заходил. Света нет. Обшарили внутри дважды. В доме никто не живет, в холодильнике остатки еды недельной давности. Судя по фактам, дом используют как перевалочную базу для подкидышей.

– Понятно, – гневно цежу я, кидая на Полю холодные взгляды.

– Вы езжайте по домам, я здесь ночь проведу. Пацана проведаю, – делаю упор на пацане, смотрю на Андрееву. В ее глазах загораются золотые искорки. – Всё будет в порядке.

Васюта понимающе прощается:

– До завтра, майор. – Выходит из палаты.

А мне приходит в голову шальная мысль. Ловлю Полину за руку, приказываю:

– Возьми ключи от моей квартиры, езжай домой.

Она удивленно хлопает пушистыми ресницами:

– К тебе домой?

– Почему же ко мне. Собственно, к нам. Предлагаю съехаться! – пытаюсь улыбнуться.

Думал, что девушка обрадуется, но вместо этого, вжимает голову в плечи. Искорки в глазах гаснут.

Неизвестность и подозрения давят на мой мозг.

Почему она юлит? Не хочет ехать ко мне?

– Если не хочешь, не надо, – грубо обрезаю я. Закрываю устало глаза.

– Климушка, – бросается мне снова на шею, целует пересохшими губами лицо. – Ты всё неверно понял. Конечно, я еду к тебе. Просто не хотела Вас с Ваней оставлять одних в больнице на ночь.

Открываю глаза, улыбаюсь:

– Мы справимся. Взрослые мальчики!

Полина берет ключи, уходит. Смотрю вслед самой красивой девушке на свете. Прикрываю глаза, и проваливаюсь в странный сон.