Подкова на счастье

Лондон жил в ожидании больших скачек. У конюшен появились "жучки" эта порода известна на всех ипподромах мира. Они шныряют между специалистами, прислушиваются, вынюхивают, выясняют шансы.

Жокей выигрывает, когда приходит к финишу первым. "Жучок" выигрывает, если угадает победителя и сделает на него ставку. Особенно важно вычислить "тёмную лошадку" - неизвестную, не фаворита, которая побеждает неожиданно. Тут уж готовь карман пошире! Деньги потекут рекой...

Каждое утро. Никита выводил Патрика на проминку. Кентавру нравились прогулки. Голубоватый парок клубился над полем, вдали виднелся Виндзорский замок, радовала глаз нарядная "королевская ложа".

Патрик присматривался к дистанции, изредка переходил на лёгкий аллюр, как бы примеряясь к дорожке.

Иногда, казалось, прямо из-под земли появлялась особая фигура с неизменной тросточкой. Зрачки горят, в кулаке зажат секундомер.

- Простите, сэр, вы не скажете, какая резвость на круге у вашего крэка? {крэк - скаковая лошадь высшего класса}

- Извините, сэр, это служебная тайна, - вежливо отвечал Никита.

- Я вас понимаю, сэр... - печально отвечал английский "жучок" и тут же исчезал.

А через несколько сот метров невесть откуда возникал новый, и вся сцена повторялась.

И вот наконец настал долгожданный день. С утра на конюшне собрались все заинтересованные лица. Дед ещё раз проверил Патрику копыта, нет ли на них трещин, втирал в мышцы ног специальные мази. Жокей Иван Петрович, голодный, злой - уже месяц он сидел на диете, с позеленевшим лицом бродил вдоль стойла, а за ним по пятам следовал тренер и всё долбил, долбил:

- Главное, не просидись на старте. На последней прямой будешь делать посыл - хлещи, не жалей! А то всё миндальничаешь с Патриком, как с барышней!

Один кентавр был спокоен. Он ел свою малую (скаковую) порцию овса, болтая с Никитой.

- Как настроение?

- Знаешь, я так за тебя волнуюсь.

- Ох, какие же вы нервные существа. Допустим, приду вторым. Ну и что? И-го-го... Главное - не победа, главное - участие.

- Слышал бы тебя сейчас Никодим Сергеевич.

- Ты этого карьериста даже близко ко мне не подводи, а то я его лягну.

Сквозь стены стал доноситься густой гул многотысячной толпы. Грянули оркестры.

- Всё! - воскликнул тренер. - Через полчаса церемониальный выход! Седлай, Никита!

Петрович совсем посерел и, путаясь в рукавах, стал надевать свой алый камзол.

Открылась дверь - ослепительный солнечный свет ворвался в полумрак конюшни. Появился Маршал (так называется эта должность) в огромном, лоснящемся цилиндре. Зычным голосом провозгласил:

- Ваш черед, джентльмены!

- Ну, с богом! - сказал дед.

Зеленков повёл Патрика на манеж.

- А-а-а!.. О-о-о!.. У-у-у!..

Проплывают пёстрые трибуны. Зонтики, экзотические шляпки, галстуки... Запахи дорогих духов, сигар...

У барьера Никита неожиданно замечает того высокого юношу, который внимательно рассматривал Патрика в порту. На нём белый элегантный костюм, в руках - бинокль и программка.

- Привет, Зеленков! - кричит он. - Я за вас... Я всё понял!

"Откуда он мою фамилию знает?" - тревожно подумал мальчик.

Призывно звучит колокол: на старт! на старт!,

Дед и тренер, подхватив под локти, выводят жокея. Ноги его уже не держат. Но, уцепившись за стремя, он вдруг встряхивается, оживает прямо на глазах.

- Ну как? - нагнувшись к Никите, с надеждой спрашивает Петрович.

- Не. дёргай только. Он сам всё сделает. Крепче держись в седле.

Жокей кивнул: дескать, понял, так и сделаю. Потрепал Патрика по шее. Поцеловал между ушей.

Подъехала стартовая машина - каждая лошадь попадает в отдельную узкую кабинку. Напряжение достигло высшего предела. Притихла публика.

И вдруг!.. Словно лопнула струна - дверцы открываются: "Пошёл! Пошёл! Пошёл!"

Лавина копыт. Хрип, крик. рокот...

Скачку решил вести английский конник Даунинг на знаменитом Корсаре. Он бросился поперёк дорожки и занял бровку. За ним пристроился итальянец Флучио - малыш, почти карлик, он прижался к холке своего Буйного Ветра. Патрик шел третьим.

Петрович - молодец! Он легко держал поводья, покачиваясь в такт движению кентавра, и, казалось, слился с ним в одно целое.

- Обратите внимание! - надрывался диктор. - Русский совсем не применяет хлыст. Что это? Тактический приём?.. Он бережёт скакуна для последнего посыла.

После поворота Патрик поравнялся с Буйным Ветром. Он слышал рядом его знойное, обжигающее рычание. Флучио бешено стегал своего жеребца, но это не помогло. Патрик расправил грудь и ровной, машистой рысью обошёл соперника.

Кентавр летел, словно молния. Кровь весело и горячо струилась в его жилах.

Теперь впереди был только Корсар.

Патрик приближался к нему с каждой секундой. Ипподром встал. Все с замиранием сердца следили за фаворитами.

Корсар и Патрик вышли на последнюю прямую.

- Бей! Бей! - истошно вопил тренер. - Почему он жалеет? Проиграем! Проиграем!

- Замолчи! - одёрнул его дед. - Смотри!

Патрик неукротимым, мощным галопом пошёл на решающий бросок. Всё меньше просвет между ним и Корсаром. Вот они уже рядом.

Патрик выходит вперёд. Воздух свистит в ушах, развевает гриву. Ужас в глазах жокея. Держись, Петрович...