Подкова на счастье

— Да, Санчо! Это страшно! Уметь предвидеть будущее и носить при этом вечное проклятие — слыть среди людей глупцом! Вот высший взлёт трагедии! Ты видишь беду, хочешь спасти людей — но тебе никто не верит! Каждый живёт только нынешним днём, не думая, что будет завтра…

Скрипнула дверь, и в комнату вошла служанка.

— Дон Кихано, прибилась к нашему стаду овец какая-то кляча — кожа да кости. Я её гоню — она уходить не хочет. И всё на ваше окно смотрит. Так жалостливо, прямо сердце разрывается. Что с ней делать, ума не приложу.

— Пойдём, Санчо, посмотрим на эту странную гостью.

— Ах, сеньор, простите мою дерзость, на коней на своём веку я нагляделся вдоволь. Дозвольте, я над книгой посижу, покуда ваша милость с животиной разбираться будет.

— Что ж, это твоё право, — усмехнулся Кихано.

По каменным ступеням он спустился во двор. В углу у охапки сена стоял старый, худой жеребец. Грива клочьями свисала с его головы.

— Ну что, приятель, — с улыбкой спросил дон Кихано и потрепал коня по холке, — ты хотел меня видеть?

И вдруг услышал голос:

— Добрый вечер, ласковый сеньор! Извините, что потревожил. Вы, наверно, как всегда отдавали свой досуг чтению.

Дон Кихано отпрянул, перекрестился.

— Не бойтесь, ласковый сеньор Перед вами убогий потомок славного рода кентавров. Игра Природы за бросила меня в ваш жестокий век когда пылают костры инквизиции, когда монахам всюду чудятся ведьмы и нечистая сила… Я специально довёл себя до такого состояния, чтобы ни в одних жадных глазах не вспыхнуло желание обладать мною.

— Господи, неужели это правда? Неужели передо мной настоящий кентавр?

— Увы, сеньор… К сожалению, это так. Недавно услышал я, как простой пастух с восхищением рассказывал о вас. О том, что вы читаете мудрёные книги, о том, как вы добры и великодушны. И понял — только вы достойны быть моим хозяином, только вам могу доверить свою старость.

Дон Кихано обнял коня за шею, слеза заблестела на его ресницах.

— Спасибо тебе за этот выбор! Это самый счастливый день в моей жизни. Как звать тебя?

— Росинант…

Дождь, желанный дождь прошёл над Ламанчей. Бурая земля впитывала в себя желанную влагу. Упругие струи смыли серую пыль с листьев и травы. Над холмами повисла пёстрая радуга.

Дон Кихано и Росинант стояли под навесом.

— Помнишь, прошлый раз ты говорил: человек — плод своих деяний?

— Да. Память о людях остаётся только в их делах, — ответил кентавр.

— Я принял решение! — решительно сказал идальго. — Жизнь проходит, а я остаюсь наедине со своими мыслями. Нет больше сил терпеть! Нужно совершить Поступок! Ведь кто-то должен в наше лживое время, когда с именем Господа на устах продаётся и покупается всё: женская нежность, сыновняя привязанность, товарищество — кто-то должен показать людям пример бескорыстия и благородства! Это будет своего рода паломничество… Я пойду по Испании и во имя любви — только любви! — стану защищать страждущих и обиженных. И проповедовать, неустанно говорить людям о том, что человек — это удивительное, прекрасное и свободное существо. Природа дала ему замечательные качества — силу ума, воображение, чуткое сердце. Дала умелые руки, способные осуществить самый дерзновенный замысел! И только от самого человека зависит, куда направит он свой дар: пойдёт ли по тропе жадной, прожорливой твари или по широкой дороге, на которой его ждут бесконечные подвиги духа!

— Ах, сеньор, как славно вы сказали! — воскликнул Росинант. — Я пойду с вами! И буду до конца, что бы ни случилось! Тяжкие испытания ждут нас на этом пути. Но кто-то должен начать… Сквозь смех и слёзы, сквозь грязь и кровь — вперёд, к новому Человеку!

В окно, закрытое тяжёлой решёткой, заглянула багровая усатая рожа стражника.

— Давай его сюда! — крикнул он. — Здесь сидит этот, сухорукий! Как раз до пары — не тюрьма, а лазарет! — И оглушительно захохотал.

Дона Кихано, избитого, оборванного, втолкнули в камеру.

Седой, уставший человек поднялся с лавки и шагнул к нему навстречу. Левая рука, словно плеть, висела у него вдоль тела.

— Разрешите представиться: рыцарь печального образа Алонсо Кихано.

Человек криво усмехнулся, учтиво раскланялся.

— Мигель Сервантес — рыцарь несчастного образа и по совместительству сборщик налогов, посаженный по ложному обвинению в недостаче. А вас, позвольте узнать, за что поместили в этот старинный замок?

— Ах, сеньор, это долгая история!

— Расскажите, нам торопиться некуда.

— Ну ладно… Слушайте… Какое счастье, что они не схватили Росинанта. Верный Санчо не даст ему пропасть! Нет, рано мы пришли в этот мир! Никто нас не поймёт! Уж лучше действительно прослыть сумасшедшим, чем попасть в лапы к церковникам!

— Успокойтесь, дон Кихано. Давайте с самого начала.

Идальго грустно улыбнулся и чуть нараспев произнёс:

— Едва светлокудрый Феб распустил по лицу красавицы Земли золотые нити своих волос, как знаменитый рыцарь дон Кихано Ламанчский, встав с изнеживающих перин, вскочил на своего верного коня Росинанта и пустился в путь…

- Глупая история! — возмущённо сказал Треверс. — И книга дурацкая! Нельзя смеяться над больным человеком. Тем более им восхищаться…