Подкова на удачу

Я покраснела от смущения. Вот и делись с другом после этого. Взял и разболтал все!

— О чем говорить? Максик же доложил обо всем. Даже не представляла…

— Значит правда все? — перебил меня Тим, прижимая к себе.

— Значит, ничего не значит! Я не знаю где я завтра буду, и что со мной будет… не нужно тебе привязываться ко мне. Пока не поздно. И меня привязывать… нам, наверное, не нужно видеться больше… — эти слова, которые я сама говорила, причиняли мне жуткую душевную боль, но понимала, что иначе не могу.

— Это ты из-за коня так решила? Я придумаю что-нибудь… сам украду его, если только в нем дело… тем более опыт имеется. Мне поздно развязывать этот узел, затянулся. Ладно, вечером поговорим. Да, я зарядил твой телефон и записал свой номер тебе, в контактах. Звони, если что, — Тим еще раз быстро поцеловал меня и разжал объятия, собираясь уходить. Улыбнулся ободряя.

Я стояла в прихожей, глядя как он уходит. Но не успел он взяться за ручку двери, как затрезвонил его мобильник. Он поднес его к уху, молча слушал. Потом вдруг повернулся к стене и со злостью ударил по ней кулаком, выругался негромко.

— Что случилось? — у меня от тревоги колени подгибались. Что еще произошло?

— Дэн звонил. Сироткин минут через пять нагрянет с обыском, один из его быков видел, что моя машина второй день здесь. Они думают, что и ты здесь, — Тим быстро водил пальцем по сенсору мобильника, удаляя вызов. — Нужно спрятать тебя! Люба! — закричал он, выскочив на крыльцо. Я стояла в ступоре, не зная, что делать.

Прибежала Любаша, Тим в двух словах объяснил ей все.

— Я знаю, что делать! — она метнулась в спальню и через несколько секунд выскочила обратно с моим рюкзаком и саблей. — Давайте за мной! — мы побежали к сараям.

Люба открыла дверь одного из них. Это оказался сеновал, наполовину набитый душистым луговым сеном. Возле окна, на сухой траве лежала перина и одеяло с подушками. Я знала, что тетя Лена и дядя Митя летом всегда спали здесь. Подумала, что меня в сено сейчас закопают, но Любаша отодвинула в стене одну доску и затолкала меня в скрытую нишу, занавешенную старыми плащами и мешками. Вместе с вещами.

— Вот! Стой тихонько, здесь тебя никто никогда не найдет. Мы всегда тут от мамуськи прятались, если набедокурим, — она задвинула доску и потащила Тимура во двор.

— Давай открывай капот, ты машину ремонтировал… музыку вруби, инструменты раскидать надо, — она командовала так, будто каждый день этим занималась.

Мне все было хорошо видно и слышно. В щели между досок я видела весь двор, а если чуть повернуть голову, то и сеновал. Было тесно и душно, пахло пылью. Перед глазами мотались обрывки паутины, видать давно здесь никто не прятался.

— Тим, телефон на сиденье брось, будто никто не звонил недавно… так… дай-ка тряпку… и двери нараспашку, — Люба подскочила к Тимуру и стащила с него футболку, бросила ее в салон автомобиля. Потом схватила грязную тряпку, которая лежала с инструментами, и измазала парню лицо и руки, мазнула по груди. Выглядел он так, будто только что возился с машиной. Затем взяла Тима за руку и потащила на сеновал. Толкнула к постели. Он явно ничего не понимал.

— Ну чего смотришь? Ложись на спину… чтоб у них сомнений не осталось, что Евы здесь нету, мы небольшой спектакль покажем! — смеялась девушка, сверкая серыми глазами. Похоже, ей нравилась ситуация, в отличие от меня. Мне было жутко! Перед глазами снова встал белый диван, залитый кровью.

За воротами послышался звук мотора, голоса людей. Сироткин приказывал кому-то осмотреть дом и баню. Его телохранители ринулись исполнять приказ. А сам остановился возле машины Тимура, стоявшей посреди двора. Я пристально наблюдала за ним, в то время как он разглядывал автомобиль, пиная разбросанные инструменты, поднял с сиденья мобильник Тимура, что-то проверил и бросил обратно. На его голове была вязанная шапочка, не по погоде оделся. Вдруг с другой стороны послышался визгливый смех Любаши, я даже вздрогнула от неожиданности. Банкир тоже услышал смех и повернулся к кому-то.

— Что там у вас? — спросил он, показывая на сарай. К нему подошла Елена Анатольевна, бледная и растерянная.

— Там? Ничего там, сеновал…

Сироткин пошел к дверям сеновала, Зябликова посеменила за ним. Я посмотрела в щель, где было видно перину. То, что я увидела мне не понравилось, сердце сжалось от боли. Тимур лежал на перине, а на нем сверху сидела пухленькая Любаша, в одном бюстгальтере, сверкая белыми большими полукружиями грудей. Ее синяя кофточка валялась рядом, а она что-то шептала Тимоше, склоняясь к самому его лицу, касаясь его распущенными белыми волосами. А потом они вместе смеялись. Я понимала, что это не по-настоящему, но все равно было неприятно.

— Это что тут происходит? — оттолкнув банкира в сарай ворвалась Елена Анатольевна.