Подкова на удачу

Меня заполонило ощущение счастья, захотелось пройтись, танцуя по квартире, найти любимого и пожелать ему доброго утра… что я и сделала, потягиваясь. Тим нашелся в ванной, он брился, мурча себе под нос звучавшую песню. Чмокнула его в нос, торчавший из белого пенного облака, поймала на себе искристый восхищенный взгляд и, подмигнув, хихикая удалилась в соседнюю комнату, предназначенную для… ну неважно! Через пару минут вернулась в ванную, пристроилась рядом с любимым у раковины, достала свою зубную щетку и мятную пасту, выдавила немного на бело-розовую щетину щетки и стала чистить зубы. Тим наблюдал за мной в зеркало, я за ним. Минуты две играли в гляделки, строя друг-другу глазки. Умывшись, сложила принадлежности на место и стала смотреть за процессом бритья. Так завораживающе сверкали карие глаза из белой пены.

— Помочь хочешь? — вдруг спросил Тимоша. Я замотала головой.

— Нет, вдруг порежу… я боюсь.

— А ты пену мне добавь на щеки, вон из баллончика, — он кивнул в сторону зеркала. Пена пахла Тимом, лесным дождем, очень приятно. У меня этот запах вызывал волнения в душе.

— Ладно… только чур не обижаться, если накосячу! — схватила баллончик и надавила на крышку. Небольшая белоснежная струйка пены выскочила совершенно неожиданно, приземлившись на мою ладонь, а вовсе не на щеку любимого. Он весело усмехнулся, взял мою руку и стал ею мазать место бритья. Мое сердце пропустило удар, душа сжалась в сладком томлении. Я, уже намеренно, выжала немного пенки в другую ладонь и стала намазывать другую щеку Тимоши, чувствуя, как в животе начинает что-то подрагивать. Тим взглянул в мои глаза и вдруг застыл на месте. Так захотелось поцеловать его, просто очень захотелось. Неожиданно даже для себя я впилась в его губы, размазывая пену и по своему лицу. Тим бросил бритвенный станок в раковину и с такой силой прижал меня к себе, неистово терзая мои губы, торопясь и вздрагивая от возбуждения.

Он приподнял меня, пытаясь отнести в комнату, но дверь преградила нам путь, я оказалась прижатой к ней. Горячие губы спустились на мою шею, жадно целуя и покусывая ее Тим умудрялся что-то шептать, только я не могла разобрать слов. У меня кружилась голова, захотелось скинуть с себя футболку, она казалась совершенно не к месту. Захотелось прижаться обнаженным телом к соблазнительному оголенному торсу любимого. Я не могла ни о чем думать, кроме поцелуев и его запаха, горячей шелковистой коже на его груди и требовательных руках… его губы снова терзали мои, поцелуи были другие чем раньше, глубже и напористей, со вкусом лесного дождя. В какой-то момент я поняла, что одежда больше не мешает, даже не заметила, как скинула ее.

Внутри меня нарастало какое-то волнение, проходя волной с головы до ног… становилось жарко. Я почувствовала горячие губы на своей груди и… вдруг все изменилось. Будто щелкнуло что-то, как курок кто-то спустил, я забыла о поцелуях, меня охватило странное оцепенение… почти сразу, через секунду-другую меня накрыла горячая волна, стало так странно и страшно, в низу живота запульсировало что-то расходясь судорогами по всему телу, из груди рвался крик, но я не могла разжать крепко сжатые зубы, могла только рычать и хвататься за Тима. Через пару минут конвульсии стали реже и не так сильны, мне удалось разжать зубы, и я в отчаянии закричала. Силы покинули меня, я сползла по двери на пол, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. И только тогда открыла глаза. Тим удивленно и настороженно смотрел на меня, подобрал футболку и натянул ее на меня, потом поднял на руки и понес в гостиную. Уложив на диване смотрел не отрываясь, гладя по голове. У меня от обиды слезы рвались наружу. Вот что со мной не так? Снова какие-то заморочки…

— Ты чего? — спросил Тим, почему-то улыбаясь.

— Что со мной снова? Почему именно со мной случается что-то? Снова какая-то атака психическая? — у меня было так горько в душе, я лежала совсем обессиленная и опустошенная. И это было обидно. — Ну давай, тащи свой чемоданчик, делай уколы… я скоро с ума сойду!

— Ты не больна, просто это…

— Просто это эпилепсия! — перебила я его — Я помню… моя тетя, сестра отца умерла от этого. Никого рядом не оказалось, чтоб помочь… у нее тоже были судороги и челюсти так сжимала, что и двоим не разжать.

— Прекрати выдумывать, нет у тебя эпилепсии. Скажи, ты все ощущения помнишь? Все, что сейчас с тобой происходило?

— Да. Сначала было приятно, как-то даже… а потом горячая волна, дыхание перехватило и будто сковало всю, особенно челюсти. И судороги волнами по всему телу…

— Вот! Ты все помнишь, а эпилептики не помнят всего этого. Приступ у них проходит вне сознания. И уж точно не пытаются разжимать челюсти.

— Что же тогда? Так страшно… — я присела, прижавшись к спинке дивана. Странная пульсация в низу живота еще не совсем прошла, но сейчас она казалась приятной больше, чем пугающей.