Подкрутка

– Насчет твоего вопроса – я не знаю, занимался Сквайрс похищениями или нет. Но меня бы это не удивило.

Майрон поблагодарил и отключил связь. Он поднял голову. Не меньше двенадцати камер следили за ним поверх кустов, точно маленькие стражи.

Что дальше?

Факты свидетельствовали о том, что Чэд Колдрен сейчас надрывается от смеха, наблюдая за ним с помощью камеры. Он тратил время впустую. Правда, Линда Колдрен пообещала стать его клиенткой. А эта идея довольно привлекательна – даже больше, чем Майрон сам хотел себе признаться. При одной мысли о подобной возможности его губы расплывались в улыбке. Если бы он заполучил еще и Тэда Криспина…

Но паренек действительно мог попасть в беду.

Впрочем, не исключено, что испорченный мальчишка или заброшенный ребенок – выбирай сам – решил удрать из дома и позабавиться за счет родителей.

Вопрос оставался тот же – что дальше?

Майрон вспомнил о видеозаписи возле банкомата. Он не стал обсуждать детали с родителями Чэда, хотя его это беспокоило. Почему там? Почему именно в том банкомате? Если парень сбежал и прятался, ему могли понадобиться деньги. Но зачем он отправился за ними на Портер-стрит? Выбрал бы банк поближе к дому. И вообще, какого черта Чэда занесло в такой район? Там нет ни остановок, ни дорог. Единственным заведением в том квартале, где могли понадобиться наличные, являлся «Корт-Мэнор-инн». Майрон вспомнил образцового метрдотеля Стюарта Липвица и задумался.

Он завел мотор. Игра стоит свеч. Надо нанести визит.

Правда, Стюарт Липвиц ясно дал понять, что говорить не собирается. Но Майрон считал, что у него есть способ развязать ему язык.

Глава 14

– Улыбочку!

Мужчина не улыбнулся. Он быстро переключился на заднюю передачу и уехал. Майрон пожал плечами и опустил камеру. Она болталась у него на шее и билась о грудь. Появилась новая машина. Майрон поднял камеру.

– Улыбочку! – воскликнул он.

Еще мужчина. И снова без улыбки. Он даже пригнулся куда-то вниз, прежде чем дать задний ход.

– Стесняетесь камеры! – крикнул вдогонку Майрон. – Большая редкость в наш век папарацци.

Ждать пришлось недолго. Майрон не успел простоять на тротуаре возле «Корт-Мэнор-инн» и пяти минут, как увидел мчавшегося к нему Стюарта Липвица. Большой Стю был при параде – серая «тройка», широкий галстук, именная табличка на отвороте пиджака. «Тройка» в третьесортном отеле? Это все равно что метрдотель в «Макдоналдсе». Глядя на приближавшегося Стю, Майрон вспомнил строчку из «Пинк флойд»: «Алло, алло, есть тут кто-нибудь?» Потом вступил Дэвид Боуи: «Центр управления – майору Тому».

Ах эти семидесятые…

– Опять вы! – бросил на ходу менеджер.

– Привет, Стю!

Улыбка исчезла.

– Здесь частная собственность, – задыхаясь, проговорил Липвиц. – Прошу вас немедленно уйти.

– Прости, что вступаю в спор, Стю, но я стою на общественном тротуаре. И имею полное право тут находиться.

Стюарт Липвиц в отчаянии развел руками. Полы пиджака взлетели в воздух, как крылья летучей мыши.

– Но вы не можете стоять здесь и распугивать наших гостей, – простонал он.

– Ваших гостей? – усмехнулся Майрон. – Так теперь называют клиентов проституток?

– Я вызову полицию.

– Ох, я жутко испугался.

– Вы мешаете моему бизнесу.

– А ты мешаешь моему.

Стюарт Липвиц упер руки в бока и попытался напустить на себя воинственный вид.

– Я в последний раз прошу вас по-хорошему. Уходите.

– Это не по-хорошему.

– Простите?

– Ты обещал, что в последний раз просишь меня по-хорошему, – объяснил Майрон. – А потом потребовал уйти. И даже не сказал «пожалуйста». Или: «Будьте добры, покиньте это место». Разве это по-хорошему?

– Ладно, – пробормотал Липвиц. По его лицу текли капли пота. На улице было жарко, особенно в «тройке». – Будьте добры, пожалуйста, покиньте это место.

– Спасибо. Нет. Но теперь, по крайней мере, ты выразился правильно.

Менеджер сделал несколько глубоких вдохов.

– Вы хотите узнать про мальчика? Того, что на фотографии.

– Угадал.

– И если я скажу вам, был ли он здесь, вы отстанете?

– Как мне не жаль покидать столь милое местечко, но я заставлю себя уйти.

– Сэр, это шантаж.

Майрон смерил его взглядом.

– Я бы ответил, что «шантаж» – слишком грубое слово, но это звучит как-то избито. Поэтому я просто скажу – да.

– Н-но, – Липвиц начал заикаться, – н-но это противозаконно!

– В отличие от проституции, торговли наркотиками или иных сомнительных занятий, которые процветают в вашем клоповнике?

У Стюарта округлились глаза.

– «Клоповнике»? Это «Корт-Мэнор-инн», сэр. Мы солидное…

– Минутку, Стю. Мне надо сделать снимок.

Подъехала новая машина. Серый «вольво». Хороший автомобиль для семьи. За рулем сидел мужчина лет пятидесяти в строгом деловом костюме. Его юная соседка, судя по всему, одевалась – как его недавно просветили подружки в торговом центре – в магазине «Все для шлюх».

Майрон наклонился к окну и улыбнулся:

– Ух ты, сэр, путешествуете с дочкой?

Мужчина остолбенел, точно лось, которого ослепило на дороге фарами. Зато молодая пассажирка впала в бурное веселье.

– Эй, Мэл, он думает, что я твоя дочь! – Она захохотала.