Подлая «элита» России

Вот и профессор Головин собрал в своей книге массу фактов и этим как бы исполнил свой долг ученого. А анализ этих фактов? А вот с анализом дело обстоит не важно.

Такой пример. Вот Головин излагает достаточно важный вопрос – число сдавшихся врагу русских военнослужащих в общем числе потерь Русской армии. Вообще-то, я никогда не встречал такого анализа и, выполнив его сам в «Убийстве Сталина и Берия», считал себя пионером, посему даже удивился, когда увидел данную тему у Головина. Более того, Головин очень подробно эту тему рассматривает, даже по родам войск и по национальностям. Насколько точны принятые им данные – это уже второй вопрос, но это, по крайней мере, хоть что-то. Однако анализ этих данных… Как у ученого!

Вот пример:

«Для того чтобы по возможности избегнуть случайных выводов, мы исследуем только те губернии, для которых таблица И. И. Волоцкого дает более 1000 случаев. В нашей таблице интересующее нас взаимоотношение между кровавыми потерями и пленными указано в графах IV, V и VI.

На схеме № 10, приложенной в конце книги, указано изменение процента пленных (от общего числа боевых потерь) по различным губерниям и областям Европейской России. Средний процент (нормальный), по данным И. И. Волоцкого, равен 41 %.

Из этой схемы мы видим, что Черниговская, Калужская, Рязанская, Нижегородская и Вятская губернии дали нормальный процент. По мере движения на юго-восток от линии, соединяющей вышеперечисленные губернии, стойкость контингентов увеличивается; призванные из Малороссийских губерний, а в особенности из казачьих областей, дают наименьший процент пленных. К северо-западу от выше намеченной средней линии мы не видим той же цельности картины. Прямо на север мы видим, что процент пленных остается близким к нормальному, за исключением двух губерний: Ярославской, которая очень хорошо дерется, и Московской, которая плохо дерется. Плохая стойкость контингентов Московской губернии объясняется тем, что Московский фабричный район давал плохо настроенные контингенты. Высокий уровень Ярославской губернии может быть объяснен тем, что население этой губернии являлось очень развитым и давало наибольший процент грамотных среди призванных.

С приближением к западу мы видим резко выраженное ухудшение. Особенно яркое «отрицательное» пятно представляет собой Польша, контингент которой дает наибольший для всей России процент пленных. Неважно дерутся и контингенты Северо-Западного края. Резкое исключение из этого ухудшения составляют Эстляндская и Петроградская губернии, контингент которых дерется так же хорошо, как и южнорусский.

Как общее правило, южная половина России дерется лучше северной.

Некоторое объяснение этому явлению можно найти в том, что северная часть укомплектовывала главным образом части, дравшиеся против германцев; южная – против австро-венгров. Как известно, борьба с германцами протекала труднее, и в ней Русская армия теряла больше пленных, чем на австро-венгерском фронте. Но это не дает исчерпывающего объяснения. Чтобы убедиться в этом, нужно только взглянуть на Польшу; последняя укомплектовывала войска обоих фронтов и, несмотря на это, представляла резко выраженную однородную картину плохо дравшихся контингентов. Несомненно, что в этом случае основной причиной является национальный мотив. Став на эту точку зрения, можно объяснить многие колебания рассматриваемого нами процента. Присутствие еврейства к западу от так называемой черты оседлости (p. Западная Двина и Днепр) вносит ухудшение. Подобное же влияние, но не в такой же мере, оказывают для Бессарабской губернии молдаване. Некоторое ухудшение вносят инородческие массы в губерниях Таврической, Астраханской, Симбирской, Самарской, Казанской и Уфимской. Лучше всех дерутся русские народности. Но среди этих народностей тоже замечается градация: на первом месте по стойкости стоят казаки, затем малороссы; на третьем месте великороссы, на четвертом белорусы. Относительно последних нужно ввести существенную поправку: наличие в губерниях, ими населяемых, еврейского и польского элемента, несомненно, увеличило процент пленных для белорусских губерний. Различие в боевой стойкости между великороссами и малороссами является интересным социальным вопросом. Не оказывало ли влияния на ухудшение боевой стойкости великороссов наличие общинного землевладения, которое убивало инициативу? Может быть также, Великороссия, проявившая большое напряжение для того, чтобы собрать вокруг себя Россию, израсходовала энергию своего коренного населения в большей мере, чем Малороссия? Мы не беремся ответить на эти вопросы и ограничиваемся лишь тем, что ставим их».