Подлецы и герои

– Ваше Величество, здесь москаль, – негромко доложил Сапега.

Царь недоуменно поднял выщипанные по польской моде брови. Хорошо хоть голову не обрил[5]…

– Москаль?

– Именно, Ваше Величество, москаль! Молодой человек в форме одного из русских гвардейских полков.

– У кого хватило ума на столь дерзкую выходку?

Сапега немного замялся.

– Говорите же, Валериан, – подбодрил его царь.

– Ваше Величество, я этого молодого человека никогда раньше не видел, – сказал Сапега.

Царь провел рукой по короткой, «мушкетерской» бородке.

– У него был пригласительный билет? – иронично спросил он.

– Не могу знать, Ваше Величество.

– Извольте выяснить это, спросите у стражи, как москаль сюда попал. Переговорите, узнайте, кто он такой и что ему здесь надо.

– Слушаюсь, Ваше Величество… – Сапега снова канул в людское море.

Царь посмотрел на часы. Как некстати… Надо объявлять контрданс[6]… иначе не миновать драки…

– Господин Потоцкий!

– Я здесь, Ваше Величество.

– Извольте начинать. Бориса ждать не будем.

– Слушаюсь!

Главный церемониймейстер двора отвернулся и начал бешено жестикулировать перед оркестром, давая указания. Первые звуки венского вальса, величавые и плавные, поплыли над людским морем…

Графиня Елена в ожидании начала танцев «тусовалась» с подругами в одном из углов просторного бального зала, нетерпеливо постукивая каблучком о паркет и не слишком обращая внимание на снующих вокруг шляхтичей. Ей было скучно – убийственно скучно, и на бал она пошла только по настоянию родителей, дабы подбодрить «предков». Ей не нравилось здесь – ни начищенный до блеска дорогой наборный паркет, ни ароматизированные свечи, дававшие тяжелый, какой-то удушающий аромат, ни вьющиеся вокруг хлыщи. Как ни странно, нрав графини Елены был далеко не шляхетский, и она сейчас с куда большим удовольствием оказалась бы… например, в «Летающей тарелке» на Маршалковской, где можно курнуть конопли веселья ради и где почти у всех посетителей волосы раскрашены во все цвета радуги. Она знала и то, для чего послали ее сюда родители – подыскивать жениха. Род Ягодзинских был ни богат ни беден, у них имелись деньги, но не было собственных земель, на что так обращала внимание шляхта при определении знатности той или иной фамилии. Однако графиня Елена была потрясающе красивой (по-польски красота, как ни странно, – «урода»), и можно было надеяться на хорошую партию с кем-нибудь из придворной шляхты…

Сейчас она, прикрывшись веером, вела скучный и ни к чему не обязывающий разговор с подругами. «Сольную партию» в разговоре вела некая Анна Выжелковская, не красивая, но и не дурнушка, любительница сплетен, осведомленная о любовных страстях доброй половины варшавского высшего света…

– Так вот… – Анна на этом месте непристойно хихикнула, – князь Ян и решил проследить, куда это ходит его благоверная, понимаете. Ну и проследил…

– И что?

– Выломал дверь… а там его невеста… с одним старичком…

– В коленно-локтевой позе!

Дамы непристойно захихикали, обмахиваясь веерами. Историю эту уже более-менее знали все – некая дама из довольно благородного рода… решила подзаработать немного денег. Старик этот был владельцем доброго десятка отелей в одной только Варшаве, и деньги у него водились. Теперь сия дама, известная в варшавском свете как Натали, была беременна и не знала от кого. Кости тут перемывать… хватит недели на две точно.

– Князь Ян такой милашка… – мечтательно проговорила графиня Кристина, уже длительное время о нем мечтавшая и теперь готовая ринуться в бой, ибо путь был свободен.

– Хелен?

Графиня Ягодзинская недоуменно посмотрела на сплетницу Выжелковскую.

– А расскажи нам, как дела у тебя с цесаревичем?

– С цесаревичем?

– О, Хелен, не говори, что ты ничего не поняла… – при этих словах сплетница плотоядно улыбнулась, – об этом знает пол-Варшавы. Как он на тебя смотрит…

– Ты, должно быть, ошиблась. Ему больше нравится смотреть на мальчиков из «Голубой лагуны»…

– Да брось. Ему надо жениться, он ведь не глупец и понимает, что без супруги не сможет унаследовать польский престол.

– Жениться? – графиня Елена недобро улыбнулась. – Или выйти замуж?