Подлетыши

— Смотри мне, парень, — с улыбкой, но строговато говорил ему Илья, наблюдая за посадкой ребят, — не сорвись с БАМа в леспромхоз сучкорубом. Иначе не бывать мне в родной Голубичной — люди засмеют: один, мол, у Дегтярева в училище земляк, и тот сплоховал. Значит, плевый он, Дегтярев, замполит. А когда каникулы будут, домой вместе полетим, договорились?

Порошкин протиснулся к окну вагона. Галина Андреевна и Дегтярев стояли рядом. Ну почему отец Сергея не замполит? Он бы каждый день встречался с Галиной Андреевной. И однажды могло быть так: возвращается Сергей домой, нажимает кнопку звонка три раза — и слышит за дверью быстрые, легкие шаги… Очень редко случаются чудеса на свете, но ведь случаются! Не будь чудес, тогда во что верить, чего и ждать…

Вагон сдвинулся с места, плавно покатил. Галина Андреевна оставила Дегтярева и шла, убыстряя шаг, против окна Сергея, что-то говорила, махала рукой.

Вагон деловито застучал колесами.

Ребята сновали по вагону, занимали полки; в одном купе дренькнула, заиграла гитара и несколько хрипловатых голосов недружно запели: «Как нас дома ни грей, не хватает всегда новых встреч нам и новых друзей…»

А мимо окон вагонных пролетали назад рыжие прошлогодние травы, разнолесные прозрачные релки, поля с ярко-белыми заплатами снега. Вихревато носились стаи скворцов.

Глава пятнадцатая

Едва занялось серое утро, ребят растолкали мастера. Поезд тихо стоял между штабелей бетонных плит, кирпича, досок… Практиканты кое-как оделись и высыпались из вагона.

— У-у-у, мороз-колотун! — ежились, зарываясь носами в воротники курток и пальто.

— Даешь БАМ!..

Сквозь мглу виднелся приземистый поселок с шапками снега, нахлобученными на самые окна, а дальше — заиндевевшие лиственницы, березы в снежной бахроме. Там щелкало и потрескивало, точно лопались струны. Из туманного миража вывернулся к Ергину круглый мужичок в белом полушубке, весь заиндевевший. Этот мужичок завел ребят в просторную, как стадион, столовую из рифленого цинка, но теплую, потом — в общежитие оставить пожитки и, наконец, повел на ремонтный завод по бригадам.

Взошло солнце, высоко подняло, обновило небо, раздвинуло даль. Сергей увидел на скате сопки, в километре от временного поселка, уже готовые дома, куцые кладки корпусов и мачты кранов. Мимо будущего города летели рельсы, пронзая лес, перемахнули через белую ленту речки, ударились в крутой лоб скалы и неудержимо устремились по другую сторону сопки навстречу солнцу, плавясь в его огне.

— Вот бы нарисовать! — сказал Сергей мастеру Ергину.

— Люди без нас не дремали — работали, — добрым голосом ответил Ергин. — И нам скучать не придется: вон сколько фундаментов для новых домов заложено — стройка в полном разгаре.

С улицы ремонтный завод — главное предприятие станции Узловой — не приглянулся Сергею: показался обшарпанным, вместо окон местами фанера; вокруг завода мусор, ямы, наворочены горы земли. Но зашел внутрь и остановился в изумлении. Цех почти весь из стекла. Высоченный потолок как бы держался сам по себе, невесомо. Грузовики и люди выглядели маленькими, слабыми. «Да разве людскими руками сотворен этот цех! Нет, тут не обошлось без волшебников… Вот бы нарисовать! — опять загорелся Сергей. — Да на трех листах ватмана и — красками…»

— Чего ворон ловите! — крикнул мастер Парков отставшим от группы ребятам. — Будет еще время, наглазеетесь. Догоняйте.

Мужчина в полушубке спрашивал у встречных рабочих, где обитает бригадир Шапкин.

Шапкин запомнился Сергею с первого взгляда. В бытовке, по углам заваленной проводами, светильниками, какими-то приборами в железных коробках, собралась бригада электриков. Сам бригадир, мал ростом, худощав, стоял на свободном пятачке пола перед сидящими на лавке, на ящиках монтерами, размахивал руками и без зла бранил здоровенного, с черными бакенбардами парня:

— Поденки у него, чем удивил! На кой сдались мне твои поденки? Только и похвалить тебя можно за поденки — ежедневные крестики в табеле, а работы от тебя не видно…

— Хватит шуметь, Тимофеич! — бодро сказал бригадиру мужчина в полушубке. — Принимай подмогу.

— Кто такие? Откуда взялись? — резко повернулся к ребятам Шапкин. — И все ко мне? Не возьму…

Мужчина успокаивал бригадира: только семерым приезжим ему надо обеспечить практику.

— У меня свои дети, — Тимофеич сердито кивнул на увальня, — хоть и с бородами. Пятерых беру, не больше. Пригодятся помогать, кому делать нечего.

И тут же велел звеньевым набирать пополнение.

Кабельщик Костя Жигов, одет не в пример другим монтерам чисто, встав со скамьи, оглядывал ребят с насмешинкой в черных молодых глазах.

— Ты и ты, — кивнул на Петю Гомозова и Порошкина. — За дверью арматура, провода разные… Ну-ка дуйте узнать, есть ли кабель марки… Посмотрим, посмотрим, чему вас научили мастера-воспитатели. — Жигов свысока, недоверчиво глянул в лица Паркова и Ергина. — Или только лишь за пивом посылали вас.

— Угадал, дядя! — Ергин драчливо дернул пучками бровей. — Люльку с младенцем качать заставляли, селедку чистить…